Мытарства пассионариев - [76]

- Добро пожаловать в мои апартаменты, - сказал он и толкнул дверь. Замка в двери не было. Как, впрочем, и в других дверях.

Перешагнув опять через высокий порог (явно «дизайнер» в этом лагере был из флотских), трое мужчин оказались в небольшой комнате, примерно три на четыре метра, с минимумом обстановки: грубый топчан, стул, две табуретки, стол с накрытой платком хлебницей, керосинкой и алюминиевым чайником, самодельная вешалка из сучковатой палки и некое подобие шкафа. На полу лежала большая домотканая подстилка. Окон в комнате не было. Свет падал от одной лампочки, свисающей с потолка на электропроводе.

Отец Арсений и Андрей стояли на пороге, всем своим видом вопрошая: «Ну и где?»

Довольный замешательством гостей, «профессор» отдернул подстилку, и они увидели большой люк, примерно метр на полтора. Ясно, здесь есть подземный ход.

- Прошу вас! - люк открылся с трудом, так как был из толстых досок, набитых на частые брусья не менее десяти сантиметров в диаметре. Словно прочитав мысли священника и диакона, «профессор» пояснил.

- Зато не гудит пустотой и не прогибается под тяжестью непрошенных гостей. Возьмите керосиновые фонари и спускайтесь за мной.

«Профессор» пошел первым, за ним по пологим саманным ступеням, затвердевшим за долгие годы до состояния камня, вниз метров эдак на пять, не меньше, спустились Андрей и священник. Пройдя еще столько же по сводчатому коридору высотой около двух метров и шириной в два человека, все трое остановились. Не сговариваясь, перекрестились, так как перед ними была самая настоящая подземная церковь!

Андрей испытал приятное дежавю, как будто только что спустился в Ближние Пещеры Киево-Печерской Лавры. Та же благоговейная намоленная тишина, и тот же запах. Конечно, здесь не было того старинного бронзового великолепия иконостаса, как в Лавре, не было святых мощей в раках, здесь была не история глубокой старины, а действующая церковь, выкопанная ныне живущими людьми, действительно нуждающимися в обрядах и таинствах Православной Церкви. Здесь был не музей, а храм живой веры!

Подземная церковь представляла собой прямоугольную, метров десять в длину и пять в ширину, комнату с пологим сводчатым потолком высотой в самой высокой части над иконостасом и алтарем чуть больше трех метров. Потолок подпирали шесть колонн-бревен в пол обхвата, вытесанных из абсолютно ровных стволов сибирского кедра и отполированных до зеркального блеска. Стены церкви, как и стены коридора, были побелены в белый цвет. В некоторых местах немного закопченные, они напоминали аналогичные стены Пещер Киево-Печерской Лавры. Прямоугольная форма храма символизировала корабль и означала, что Церковь является кораблем спасения среди житейского моря. Андрей невольно сравнил пошлый «корабль» скопцов и этот святой Корабль.

Самой красивой частью подземного храма был иконостас с Царскими вратами посередине. Выписанный наивно, но с любовью и соблюдением канонов, он отделял молящихся от алтаря. Совокупностью находящихся в нем образов иконостас является символом Небесной Церкви, ходатайствующей о спасении членов Церкви земной. Резные и большие, сделанные с особой тщательностью и благоговением Царские врата сейчас были закрыты, но за литургией чрез них выносятся Святые дары - выходит к верующим Сам Господь, Царь Славы. В богослужении открытие Царских врат символизирует отверзение Небесного Царства.

В иконостасе были две двери поменьше - южные двери (справа), они же диаконские, за которыми находится ризница (шкаф, где хранится церковная утварь и облачения священнослужителей), и северные двери (слева). Перед иконостасом во всю его ширину на одну ступень от пола возвышалась солея[24] с амвоном[25] в центре.

«Интересно, для кого здесь амвон? - подумал Андрей.

- Ведь амвон - возвышенный, полукруглый и выдвинутый внутрь храма выступ посреди солеи напротив Царских врат, откуда диакон произносит ектению, читает Евангелие, а священник говорит проповедь. На амвон разрешается восходить только священнослужителям. Так кто здесь священнослужитель, кто проводит службы?»

Перед амвоном стоял аналой - высокий четырехгранный столик с наклонным верхом, на который во время богослужения полагаются Евангелие, крест и иконы.

Сейчас на аналое лежала икона Живоначальной Троицы - старая бумажная репродукция иконы «Троица» письма Андрея Рублева (писана около 1411 года) в простенькой деревянной рамке.

«Профессор» подошел к аналою, трижды с земным поклоном перекрестился и приложился к иконе. То же самое сделали отец Арсений и Андрей.

- Наш храм освящен в честь Живоначальной Троицы, а это наша храмовая икона. Она хоть и бумажная, но принадлежала матери «нашей мамы» княгине Юсуповой. С «нашей мамой» она прошла весь путь из Петербурга до этого места.

Присутствующие снова благоговейно перекрестились и поклонились образу Троицы, хранившей княжну все эти годы.

Кроме иконы на аналое и икон в иконостасе в храме на стенах висели две высокие иконы Спасителя и Казанской Божией Матери справа и слева от солеи. Обе были вышиты вручную на толстом брезенте. Сверху и снизу для предотвращения деформации на каждую из них были набиты деревянные планки.