Мысли объ устройствѣ будущей Россiйской вооруженной силы - [25]

Исторiя минувшей Большой войны особенно интересна тѣмъ, что она вскрываетъ тотъ долгiй путь, который нуженъ для всесторонняго усвоенiя новой идеи.

Могущество современнаго артиллерiйскаго огня, извѣстное въ мирное время только спецiалистамъ по полигоннымъ опытамъ, поразило войска. На французскомъ фронтѣ это проявилось съ большей силой, чѣмъ на русскомъ, отсталомъ въ техническомъ отношенiи, фронтѣ. И вотъ въ 1915, 1916 и 1917 годахъ тактика французской артиллерiи строится исключительно на идеѣ разрушенiя. Пушка, гаубица, мортира должны "уничтожить" все на пути атаки пѣхоты; послѣдней остается лишь "занимать то, что завоевано артиллерiей".

Механическое пониманiе войны выявляется въ этой мысли въ полной мѣрѣ.

Нужно согласиться, что огневая тактика представляетъ большой соблазнъ для подобнаго заблужденiя. Нельзя ли даже увидѣть также въ этомъ и особенность нашей эпохи, въ которой быстрое совершенствованiе техники вызываетъ склонность людей къ матерiалистическому истолкованiю мiра. Наша соцiальная болѣзнь, именуемая большевизмомъ, имѣетъ въ своей глубинѣ этотъ же первоисточникъ.

Потребовалось пролить рѣки крови и вмѣстѣ съ тѣмъ сдѣлать новыя открытiя науки прежде, чѣмъ отслоить этотъ матерiалистическiй налетъ съ "огневой тактики"; начиная съ 1918 года, съ легкой руки нѣмцевъ въ тактикѣ артиллерiи проводится новая идея: идея "нейтрализацiи" или, переведя на русскiй языкъ, "обезвреженiя". Согласно этой идеѣ "разрушенiе" артиллерiйскимъ огнемъ ограничивается только прокладыванiемъ проходовъ для пѣхоты черезъ мертвыя препятствiя; главной же цѣлью артиллерiи является обезвреженiе на перiодъ атаки непрiятельскихъ орудiй, пулеметовъ, ружей. Это обезвреженiе достигается интенсивнымъ массовымъ огнемъ, вызывающимъ моральный надломъ въ группахъ непрiятельскихъ бойцовъ. Химiя принесла для этого цѣнный подарокъ. Покрывая облакомъ разорвавшихся снарядовъ часть площади "безъ прорыва", она значительно облегчила стрѣльбу по площадямъ. Но подобное сокращеннное требованiе отъ артиллерiи было возможно только тогда, когда вполнѣ осознана первая вышеупомянутая поправка: атака ведется снарядами и слѣдующими за ними людьми, потому, что достигнутое временное обезвреженiе можетъ быть использовано только атакующей пѣхотой или кавалерiей.

Такимъ образомъ, современная огневая доктрина стала столь же "психологичной", какъ и прежняя ударная. Она также базируется на признанiи главенствующаго значенiя духовнаго элемента въ явленiяхъ боя. Она также считаетъ, что главнымъ орудiемъ борьбы остался человѣкъ. Въ этомъ отношенiи она отличается отъ прежней ударной доктрины только тѣмъ, что она раздвигаетъ рамки рѣшительнаго перiода боя до границъ дѣйствительнаго артиллерiйскаго огня. Начиная съ этой границы, она уже стремится огнемъ довести непрiятеля до моральнаго кризиса. Чѣмъ скорѣе и полнѣе она этого достигнетъ, тѣмъ меньше кроваваго напряженiя потребуется отъ пѣхоты, тѣмъ больше останется "капитала побѣдной крови" и тѣмъ больше возможностей ей представится приблизить достигнутые огнемъ результаты до идеала всякаго боя — уничтоженiя врага (плѣненiя его). Но вмѣстѣ съ тѣмъ, современная огневая тактика признаетъ, что это достиженiе возможно только при сближенiи бойцовъ до рукопашной схватки. Въ этомъ отношенiи формулировка, принятая Японскимъ уставомъ, что "штыкъ добиваетъ непрiятеля", вполнѣ отвѣчаетъ идеямъ огневой тактики.

Такимъ образомъ, всѣ наши страхи, что широкое развитiе техники губительно отражается на "духѣ войскъ", нужно оставить. Это предразсудокъ, связанный съ нашей общей культурной отсталостью.

Будущая доктрина Русской армiи должна полностью вступить на путь огневой тактики.

Будущая доктрина Русской армiи должна смѣло вступить на огневой путь, порвавъ насегда съ началами ударной тактики. Основнымъ положенiемъ новой доктрины должно быть признано то, что современная тактика стала огневой, принимая это положенiе съ тѣми поправками, которыя внесла минувшпя война и о которыхъ мы только что упоминали выше.

Новые изобрѣтенiя техники не измѣняютъ еще этого положенiя. Широкое развитiе авiацiи только удлинило раiонъ, угрожаемый бомбой. Но бомбоносный самолетъ не сможетъ замѣнить пушки. Для того, чтобы сбросить свои бомбы, бомбоносный самолетъ долженъ оказаться надъ избранной имъ для пораженiя цѣлью. Это требуетъ полнаго господства въ воздухѣ. Пушка же исполняетъ свое дѣло, оставаясь внутри своихъ позицiй. Снабженiе огнестрѣльными припасами — это основной вопросъ для веденiя массоваго огня разрѣшается для пушки неизмѣримо проще[23]. Химiя, пытавшаяся вначалѣ выступить на полѣ сраженiя самостоятельно въ видѣ газовой волны, выпускаемой изъ резервуаровъ, оказалась не въ состоянiи противостоять непрiятельской артиллерiи: ей пришлось избрать другой путь, а именно, начинять артиллерiйскiе снаряды своими газами и кислотами. На этомъ пути мощность ея воздѣйствiя чрезвычайно увеличилась, а въ будущей войнѣ еще болѣе расширится. Лучи дьявола, о которыхъ такъ много говорила пресса, еще очень далеки отъ осуществленiя. Но даже если это и будетъ имѣть мѣсто, то къ орудiямъ, поражающимъ снарядами, прибавятся орудiя, поражающiя лучами. Измѣннiе "огневого характера" тактики предвидѣть очень трудно.