Мысли и афоризмы - [5]

[69] Грех и добродетель — это игра, в которую мы играем с Богом, сопротивляясь Его усилиям устремить нас к совершенству. Сознание собственной добродетели помогает нам втайне лелеять свои пороки.

[70] Исследуй себя без сожаления, тогда ты станешь более милосердным и сострадательным к другим.

[71] Мысль — это стрела, выпущенная в направлении истины; она может поразить цель, но никогда не покроет всей мишени. Но стрелок слишком доволен своим успехом, чтобы стремиться к чему-то большему.

[72] Признак пробуждающегося Знания — ощущение, что пока я знаю совсем немного или ничего; и все же, если бы я мог действительно знать то, что я знаю, я бы уже обладал всем.

[73] Когда приходит Мудрость, вот первый ее урок: «Такого понятия, как знание, не существует; есть лишь проблески Бесконечного Божества».

[74] Практическое знание — это нечто другое; оно реально и полезно, но ему никогда не хватает полноты. Поэтому обобщать и систематизировать хотя и необходимо, но пагубно.

[75] Мы должны систематизировать, но даже создавая систему и придерживаясь ее, мы всегда должны твердо помнить ту истину, что все системы по природе своей преходящи и неполны.

[76] Европа гордится своей практической и научной организацией и великими достижениями. Я жду, пока ее организация достигнет совершенства тогда дитя сокрушит ее.

[77] Гений открывает систему; человек средних способностей превращает ее в стереотип, который разрушается с приходом нового гения. Опасно, когда армию ведут в бой ветераны: ибо на сторону противника Бог может поставить Наполеона.

[78] Когда наше знание свежо, оно непобедимо; когда знание стареет, оно утрачивает свои достоинства. Так случается потому, что Бог никогда не стоит на месте.

[79] Бог — это бесконечная Возможность. Поэтому Истина никогда не отдыхает; и потому же Заблуждение оправдывается его детьми.

[80] Послушав некоторых верующих, можно подумать, что Бог никогда не смеется; Гейне был близок к истине, когда прозрел в Нем божественного Аристофана.

[81] Временами смех Бога бывает очень груб и невыносим для утонченного слуха; Ему мало быть Мольером, Он должен быть также и Аристофаном, и Рабле.

[82] Если бы люди относились к жизни не столь серьезно, они очень скоро смогли бы сделать ее более совершенной. Бог никогда не относится серьезно к трудам Своим; вот почему мы видим перед собой эту прекрасную Вселенную.

[83] Стыд приносит свои восхитительные плоды, и как в эстетике, так и в этике мы едва ли смогли бы обойтись без него; но в остальном он является признаком слабости и свидетельством невежества.

[84] Сверхъестественное есть то, природа чего нами пока еще не постигнута, не познана, или силами чего мы еще не овладели. Жажда чуда, присущая человеку, указывает на то, что восхождение его еще не завершено.

[85] Не верить в сверхъестественное — рационально и благоразумно; однако, в вере в сверхъестественное тоже есть своя мудрость.

[86] Великие святые совершали чудеса; более великие — порицали их; а самые великие святые и порицали, и совершали их.

* * *

[87] Открой глаза свои и увидь, что такое мир на самом деле и что Бог; отбрось тщетные и приятные фантазии.

[88] Этот мир был создан Смертью, дабы она обрела жизнь. Ты хочешь упразднить смерть? Тогда исчезнет и жизнь. Тебе не дано упразднить смерть, но ты можешь превратить ее в более великое существование.

[89] Этот мир был создан Жестокостью, дабы она смогла возлюбить. Ты хочешь упразднить жестокость? Тогда и любовь исчезнет. Тебе не дано упразднить жестокость, но ты можешь преобразить ее в ее противоположность в неистовую Любовь и Упоение.

[90] Этот мир был создан Невежеством и Заблуждением, дабы они могли обрести знание. Ты хочешь упразднить невежество и заблуждение? Тогда исчезнет и знание. Тебе не дано упразднить невежество и заблуждение, но ты можешь превратить их в высочайшую лучезарную силу, превосходящую разум.

[91] Если бы существовала только Жизнь, но не смерть, то не было бы и бессмертия; если бы существовала только любовь, но не жестокость, то вместо радости были бы обыденные мимолетные восторги; если бы существовал только разум, но не невежество, то наши величайшие достижения не выходили бы за пределы ограниченной рассудочности и житейской мудрости.

[92] Преображенная Смерть становится Жизнью, которая есть Бессмертие; преображенная Жестокость становится Любовью, которая есть нестерпимый экстаз; преображенное Невежество становится Светом, который простирается за пределы мудрости и знания.

[93] Боль — это прикосновение Матери нашей, которая развивает нашу способность к переживанию все более высокого восторга. Три ступени в ее школе: сначала — терпение, затем — невозмутимость души и, наконец, — экстаз.

[94] Всякое отречение свершается ради большей, еще не познанной радости. Одни отрекаются, чтобы испытать радость исполненного долга, другие — ради радости покоя, третьи отрекаются во имя радости Господней, четвертые — во имя радости самоистязания, твое же отречение пусть станет переходом, ведущим к свободе и безмятежному экстазу запредельного.

[95] Лишь через совершенное отречение от желания — или через совершенное удовлетворение желания — можно войти в самые тесные объятия Бога, ибо и в том, и в другом случае выполняется главное условие: желание умирает.