Мышление разведчика. Почему одни люди видят все как есть и принимают правильные решения, а другие — заблуждаются - [67]
В 1980-х годах, когда республиканский президент Рональд Рейган клялся, что понятия не имеет о деле «Иран-контрас», Голдуотер ему не поверил и заявил об этом публично. Журналист, освещавший деятельность Голдуотера в то время, писал: «Это типично для Голдуотера: представление об истине было для него важнее партийной лояльности и дружбы»[214].
Хотя Голдуотер всю жизнь придерживался основных консервативных принципов, его взгляды по отдельным вопросам иногда менялись. Например, он в конце концов признал права сексуальных меньшинств, поскольку они логически вытекали из его собственных взглядов: «Вам необязательно с этим соглашаться, но конституция не запрещает им быть геями», — заявил он[215]. Это не снискало ему любви товарищей по партии — консерваторов, как и поддержка абортов в 1980-х годах, когда Голдуотер проголосовал в пользу решения Верховного суда, признавшего право на аборт, по делу Роу против Уэйда.
В 1994 году президент-демократ Билл Клинтон попал под расследование за подозрительные вложения средств в корпорацию Whitewater Development. Республиканцы обвиняли его и его жену Хиллари Клинтон в серьезных преступлениях, вплоть до мошенничества. Голдуотер был уже седовласым восьмидесятипятилетним стариком и ходил, опираясь на палку. Он не особенно любил президента. Однажды он заявил журналисту, что Клинтон «ни шиша не знает» о зарубежной политике, и добавил: «Самое лучшее, что Клинтон мог бы сделать, — я, кажется, написал ему письмо об этом, но не уверен, — держать рот закрытым»[216].
Однако Голдуотер целую ночь просидел над документами по делу Whitewater, желая составить беспристрастное мнение. Назавтра он позвал к себе домой журналистов, чтобы поделиться выводами: у республиканцев нет оснований обвинять Клинтона. «Я пока не видел ни одного доказательства, что это и впрямь настолько крупное дело», — объявил он[217]. Другие республиканцы не обрадовались. В штаб-квартиру партии и в редакции консервативных радиостанций посыпались гневные звонки. Один ведущий ток-шоу ворчал: «Голдуотеру следовало бы знать, что, когда твоя партия идет по горячему следу и облаивает дерево, не время отзывать собак»[218].
Ответ Голдуотера на критику был очень типичным. «Знаете что? — сказал он. — Мне плевать».
В 1950 году Алан Тьюринг — выдающийся ученый, занимавшийся информатикой, — предложил тест, с помощью которого можно выяснить, действительно ли искусственный интеллект обладает сознанием. Сможет ли он выдать себя за человека? Если несколько судей побеседуют и с искусственным интеллектом, и с живым человеком, смогут ли они определить, кто где?
Теперь это называется тестом Тьюринга. Идеологический тест Тьюринга, предложенный экономистом Брайаном Капланом, следует примерно той же логике[219]. Он позволяет определить, действительно ли вы понимаете некую идеологию. Можете ли вы объяснить ее суть, как объяснил бы ее приверженец, — достаточно убедительно, чтобы другие люди не могли отличить вас от подлинного сторонника этой идеологии?
• Если вы думаете, что Haskell — лучший язык программирования, сможете ли вы объяснить, почему некоторые люди его ненавидят?
• Если вы сторонник легальных абортов, способны ли вы объяснить, почему кто-то может быть против них?
• Если вы считаете, что изменение климата — серьезная проблема и что это очевидно, можете ли вы сказать, почему некоторые люди относятся к таким заявлениям скептически?
В теории вы могли бы обратиться к своим идеологическим противникам, чтобы они решили, успешно ли вы прошли тест. Но такое не всегда возможно. На это нужно много времени, и порой трудно найти представителей другой стороны, которые вас добросовестно и непредвзято выслушают. Я использую идеологический тест Тьюринга в основном как нечто вроде Полярной звезды — идеального компаса, помогающего выбрать направление мысли: «Когда я описываю другую сторону в споре, похоже ли мое описание на то, что они могли бы действительно сказать или рекомендовать?»
Если измерять попытки по такому стандарту, большинство из них окажутся неудовлетворительными>{34}. В качестве примера приведу попытку одной либеральной блогерши смоделировать консервативное мировоззрение. Начинает она так: «Если я могу хоть что-нибудь сказать в этот мрачный час, когда мир трещит по швам, я скажу вот что: консерваторы, я вас понимаю. Возможно, вы не ожидаете услышать нечто подобное от либерала, но тем не менее. Я вас понимаю»[220]. Начало прочувствованное, но попытки блогерши ощутить эмпатию к консерваторам быстро вырождаются в карикатуру. Вот как блогерша представляет себе взгляды консерваторов по различным вопросам:
О капитализме: «Те, кто наверху, должны иметь как можно больше. Таков естественный порядок… Это не секрет: просто не надо быть ленивым. Почему все такие бедные и такие ленивые?»
