Мышление Адольфа Гитлера - [7]

«Ньюсуик» сообщает: «Женщины падали в обморок, когда с багровым и искаженным усилиями лицом он выдавал свою магическую ораторию».

Фланнер говорит: «Его оратория состояла из расстегнутого воротничка, взъерошенных волос, огня в глазах; он был похож на загипнотизированного человека, доводящего себя до исступления».

Согласно Йетс-Брауну: «Он был перевоплощенным и одержимым человеком. Мы присутствовали при чуде».

Эта огненная оратория была новой для немцев и особенно для немногословных баварцев низшего класса. В Мюнхене его выкрики и жестикуляция были спектаклем, на который, чтобы попасть, нужно было платить деньги. Однако не только его пламенная оратория завоевала толпу для его дела. Без сомнений, это было нечто новое, но куда более важной была серьезность, с которой он произносил речи.

«Каждое из произносимых им слов было заряжено мощным потоком энергии: временами казалось, что слова, вырванные из самого сердца этого человека, причиняют ему ужасную боль».

«Наклонившись с трибуны, как бы пытаясь имплантировать свое внутреннее «Я» в сознание всех этих тысяч людей, он держал массы и меня под гипнотическим колдовством… Было ясно, что Гитлер чувствовал восторг эмоциональной реакции, надвигавшейся сейчас на него… его голос поднимался до страстного предела… его слова были подобны бичу. Когда он замолчал, его грудь все еще вздымалась от чувств».

Многие авторы рассуждали о его способности гипнотизировать аудиторию. Стоили Хайт сообщает:

«Когда во время кульминации он качается со стороны в сторону, его слушатели качаются вместе с ним; когда он наклоняется вперед, они также наклоняются, а когда он заканчивает выступление, они либо приведены в благоговейный трепет, либо в экстазе вскакивают на ноги.

«Бесспорно, как оратор он оказывал мощное влияние на обыкновенных немцев. Его митинги всегда были многолюдны, а когда он заканчивал выступать, то способность критического мышления у слушателей была подавлена до такой степени, что они были готовы поверить почти во все сказанное им. Он льстил им и обхаживал их. Он бросал им обвинения и тут же развлекал их и умилял; казалось, он создавал соломенного человека, которого быстренько сбивал с ног. Его язык был подобен кнуту, подхлестывающему эмоции аудитории. И каким-то образом ему удавалось всегда высказать то, что большинство слушателей уже тайно держало в уме, но не могло выразить словами. В ответ на реакцию публики в нем бурно проявлялись различные чувства. Благодаря этой обоюдной связи, оратора и его аудиторию охватывало эмоциональное опьянение».

Именно такого Гитлера знал, прежде всего, немецкий народ. Гитлера, пламенного оратора, который без устали мчался с одного митинга на другой, выматываясь до стадии истощения. Гитлера, чье сердце и душа принадлежали делу и который неустанно боролся против всепоглощающих бедствий и препятствий, чтобы раскрыть глаза слушателей на истинное положение вещей. Гитлера, который мог возбудить чувства и довести до сознания людей цель национального подъема. Гитлера мужественного, который решился сказать правду и бросить вызов как национальным властям, так и международным поработителям. Немцы знали искреннего Гитлера, чьи слова воспламенялись в тысячах сердец, призывая искоренить недостатки. Именно Гитлер откроет немцам путь к самоуважению, потому что он верит в них.

Это фундаментальное представление о Гитлере создало прекрасную основу для нацистской пропаганды. Он был так убедителен на ораторской трибуне и казался таким искренним в своих выступлениях, что большинство его слушателей было готово поверить всему хорошему о нем, так как они желали верить в это. Ведомства нацистской пропаганды не замедлили использовать свои возможности в полном масштабе.

Да и сам Гитлер создал отличный фундамент для нацистской пропаганды. С ранних дней своей политической карьеры он непреклонно отказывался раскрывать что-либо из своей личной жизни, в прошлом или настоящем. Действительно, для большинства своих ближайших соратников он был человеком тайны. Фактически, чем больше он скрывал факты своей личной жизни, тем более любопытными становились его сторонники. В самом деле, это была плодотворная почва для построения на ней мифа или легенды. Нацистская машина пропаганды посвятила все свои усилия задаче изобразить Гитлера как сверхчеловека. Все, что он делал, было представлено таким образом, чтобы показать его превосходный характер. Если он не ест мяса, не пьет алкогольных напитков и не курит, то это не вызвано тем фактом, что ему это противопоказано или же он считает, что дольше сохранит свое здоровье. Эти вещи просто не имеют для фюрера ценности. Он воздерживается от них, потому что следует примеру великого немца, Рихарда Вагнера, или же из-за того, что воздержание повышает его энергию и выносливость до такой степени, что он сможет целиком и полностью посвятить себя созданию нового германского рейха.

Согласно пропаганде, такое воздержание лишний раз подтверждает, что фюрер — это человек с громадной силой воли и самодисциплиной. Как сообщает Ганфштангль, Гитлеру нужна именно такая характеристика, ибо, когда кто-то спрашивает его, как ему удалось отказаться от этих слабостей, он отвечает: «Силой воли. Если я решу не делать чего-то, я просто не буду делать. А как только решение принято, оно не отменяется никогда. Неужели это так удивительно?»