Мышеловка капитана Виноградова - [4]

— Ну, благодетель, спасибо! А давай меняться: ты будешь башку под пули подставлять, а я из-за тебя — с начальством ссориться, доказывать, что ты не виноват, что тебя недоподстрелили. Но уж в следующий раз этот недостаток ты обязательно устранишь.

— Хватит, поссоримся. Слушай, Вова, вам тут, внизу, попроще… Понимаешь, у жены скоро день рождения — надо бы через твоих хануриков чего-нибудь этакое достать…

Радиостанция на столе зашуршала, всхрапнула и опять затихла.

— Т-с-с! Тихо. — Капитан Груздев из управления Грачновского неловко повернулся и задел стакан. Содержимое вылилось частично на брюки, а частично — на газету, служившую скатертью.

— Да не дергайся ты, ради Бога. — Виноградов слегка передвинул от себя полную окурков пепельницу. С тех пор как он в очередной раз бросил курить, ничто не вызывало у него большего отвращения, чем вид и запах подмокших, использованных фильтров. — У меня же бойцы на посту, если что — предупредят «тональными».

— Давненько я так не сидел, — задумчиво протянул самый старший из присутствующих, уже знакомый здоровяк комитетчик. — Считай так, что с Указа.

— Только не надо… У вас еще не так пьют.

— Да где угодно — но не в кабинетах.

— А это потому, что вы все друг друга боитесь — кто первый начальству стукнет… От безделья друг на друге тренируетесь.

— Уймись, — оборвал подвыпившего Груздева Виноградов, не давая разрастись до размеров локального конфликта вековому антагонизму между политическим и уголовным сыском. — Уж к Петровичу — это как раз не по адресу.

На правах хозяина он разлил из бутылки остатки:

— Допиваем, подбиваем бабки — и по домам.

— Годится. — Представитель политического сыска огромной виноградовской финкой аккуратно располовинил луковицу и водрузил свою долю на хлеб. — Чтоб у нас все было — и нам за это ничего не было!

Дружно выпили. Решительно, по-мужски смели со стола остатки трапезы, эвакуировали за окно, в бурные воды залива, стеклотару. Достали и разложили — Виноградов на собственном столе, а гости на лежащих на коленях «дипломатах» — спецблокноты и папки.

— Торжественное заседание, посвященное счастливому избавлению всеми нами любимого товарища Виноградова от вражеской пули, объявляю закрытым. Концерта тоже не будет, потому…

— Кстати, мужики, смотрите, что я тут себе выписал, — перебил Владимира Александровича чекист, листавший фирменный морфлотовский «ноутбук».

— Перебивать именинника — бестактно, — не преминул отметить язвительный Груздев.

— Пардон-пардон, я быстро… Вот: «Тайные розыски, или шпионство, суть посему не только позволительное и законное, но даже надежнейшее и почти, можно сказать, единственное средство, коим высшее благочиние представляется в возможность достигнуть предназначенной ему цели». Кто бы вы думали?

— Крючков?

— Павел Пестель.

— Господи, очернители проклятые — уже и до декабристов добрались. И куда госбезопасность смотрит?

— А она, между прочим, сейчас вместе с тобой бандитов ловит, раз уж ваша фирма не справляется. — Груздев был способен вывести из себя даже самого миролюбивого сотрудника КГБ.

— Все, мужики. Поехали. — Виноградов несколько раз чиркнул по бумажке, расписывая ручку. — Петрович, давай, помогай чем можешь.

— Ну — так. Контровский Константин Георгиевич… установочные данные у вас есть… заслуженный мастер спорта… Поднял я архивные бумаги за его чемпионский период — ничего особенного, как у всех «сборников»: помаленьку контрабанда, мелкие грешки с валютой. Была одна история с какой-то околоспортивной девкой, но замяли, договорились полюбовно…

Виноградов сделал пометку в своих материалах.

— В тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году, с уходом из большого спорта и прекращением загранпоездок, Контровский из нашего поля зрения как-то выпал, во всяком случае, я запросил — компромата на него нет. А в восемьдесят девятом, в самый разгул демократии, мы его даже «просветить» не успели — просто мгновенно оформил «фиктивку» со шведкой и был таков. Да тогда, в общем, считалось — свалил, и черт с ним. Не он один… Получил скорее обычного и шведское подданство. В Союзе до вот этого раза не был… Значит, ребята справку подготовят, а пока на словах сказали: в Швеции покойник активно участвовал в деятельности русско-еврейской мафии. В разборках со стокгольмскими кавказцами и с «хельсинкской» группой его команда обеспечивала безопасность боссов. Это достоверно, а предположительно — на них по меньшей мере три трупа, в том числе, что пикантно, один осведомитель шведской полиции…

— А что же тамошние коллеги? Они-то что всю эту бражку не прихлопнут?

— Так ведь ни один шведский подданный не пострадал… Вон, как выяснилось, даже их человек работал не столько из-за денег, сколько за продление вида на жительство… Вообще, наши бывшие соотечественники «крутятся», как правило, аккуратно, шума не поднимают, «доят» исключительно своих, которые в полицию не жалуются. Шведам проще, когда весь этот гадюшник сам собой управляется.

Виноградов оторвался от наполовину исписанного за время рассказа листка и попросил:

— Петрович, если у тебя пока по покойнику все…

— Все.

— …прервись, пожалуйста. Пусть Груздев дополнит.