Мыс Грома - [7]

— Ирландским, — весело ответил Диллон. — Ирландским завтраком по полной программе. Да кто я такой, чтобы отказаться от подобного предложения? Значит, 124.

Он направил самолет по новому курсу, поднявшись на высоту две тысячи метров. Небо немного прояснилось. Он мягко напевал себе под нос. Перспектива угодить в сербскую тюрьму его не очень прельщала, даже если допустить, что рассказы, которые доходили до Западной Европы, оказывались верны лишь отчасти, однако при сложившихся обстоятельствах у него, похоже, не было выбора. Вскоре вдали, примерно в двух милях на опушке леса у реки, он увидел Киво — сказочный замок с башнями и зубчатыми стенами, обнесенный рвом, а рядом с ним — взлетно-посадочную полосу, которая была свободна.

— Что скажете? — осведомился пилот МиГа. — Симпатичное местечко, не правда ли?

— Прямо как в сказке братьев Гримм. Не хватает только великана-людоеда.

— Будет и он, мистер Диллон. А теперь спокойно заходите на посадку, и мы с вами распрощаемся.

Диллон взглянул вниз, во двор замка, и, заметив солдат, направляющихся вслед за джипом к взлетно-посадочной полосе, вздохнул. Он сказал в микрофон:

— Я хотел заметить, что моя жизнь удалась, но бывают трудные дни, как, например, сегодня утром. Зачем я сегодня вообще встал с постели?

Он потянул ручку управления на себя и надавил на газ. Самолет начал быстро набирать высоту. Сердитая реакция пилота МиГа не заставила себя ждать.

— Диллон, делай, как приказано, иначе я тебя в порошок сотру.

Диллон пропустил его слова мимо ушей и, поднявшись на высоту полутора тысяч метров, выровнял самолет. Он осмотрел небо, ища в нем признаки жизни, но МиГ, уже зашедший ему в хвост, подкрался сзади и открыл огонь. Шрапнель пробила оба крыла. «Конквест» сильно тряхнуло.

— Диллон, не будь дураком! — крикнул пилот.

— Так я всегда им был.

Диллон направил самолет вниз и, снизившись до шестисот метров, выровнял машину над опушкой леса, видя, что со стороны замка по направлению к нему движутся машины. МиГ снова налетел на него, стреляя из пулеметов, и лобовое стекло «конквеста» разлетелось на куски. В кабину с ревом ворвались ветер и дождь. Диллон остался сидеть, твердо сжимая ручку управления. Осколком стекла ему порезало лицо.

— Ну что ж, — произнес он в микрофон. — Посмотрим, что ты собой представляешь.

Он направил самолет в пике и стал быстро снижаться. Сосновый бор стал быстро надвигаться на него. Бросившись следом, МиГ снова открыл огонь. «Конквест» дернулся, левый мотор заглох. Диллон выровнял самолет на высоте ста двадцати метров, но МиГ, не отстававший от него, не успел отвернуть на такой скорости и, на полном ходу врезавшись в лес, вспыхнул ярким пламенем.

Лавируя, насколько позволял единственный оставшийся исправным мотор, Диллон был вынужден еще больше снизиться. Впереди, чуть левее, виднелась просека. Он попытался направить к ней самолет, который уже терял высоту и задевал за верхушки сосен. Он резко заглушил мотор и весь сжался, приготовившись к аварии. В конечном счете его спасли сосны, замедлив полет так, что, когда машина приземлилась на брюхо на просеке, ее скорость была уже значительно меньше.

«Конквест» дважды сильно тряхнуло, и он, вибрируя всем корпусом, замер. Диллон отстегнул ремни, с трудом привстал с места и рывком открыл люк. Высунув сначала голову, он под дождем перекатился через край, встал на ноги и пустился бежать, но, подвернув правую ногу, снова упал лицом на землю. С трудом поднявшись, припадая на поврежденную ногу, он заспешил прочь, однако «конквест» не загорелся. Разбитый, он лежал под дождем, словно отдыхая.

От горевшего МиГа над деревьями поднимался густой черный дым, затем на противоположной стороне просеки показались солдаты. Следом за ними из-за деревьев выехал джип с опущенным верхом, и Диллон разглядел стоящего в нем офицера в зимней русской шинели с меховым воротником. Появились еще солдаты, некоторые с доберманами, которые все как один громко лаяли и рвались с поводков.

Этого было достаточно. Повернувшись, Диллон захромал в сторону леса и тут же ощутил нестерпимую боль в ноге. Голос, раздавшийся из громкоговорителя, произнес по-английски:

— Полноте, мистер Диллон, будьте благоразумны. Вы же не хотите, чтобы я натравил на вас собак.

Диллон замедлил шаг и замер, балансируя на здоровой ноге, затем, прихрамывая, подошел к ближайшему дереву и привалился к нему. Достав последнюю сигарету из серебряного портсигара, он закурил. В горле защипало от дыма, но ощущение было приятное. Он стал поджидать их.

Они расположились полукругом. На солдатах были мешковатые мундиры, поверх которых висели винтовки, собаки выли и рвались с поводков. Джип остановился. Офицер, который, судя по погонам, был в чине майора, встал и посмотрел на него сверху вниз. На вид это был красивый мужчина лет тридцати, со смуглым угрюмым лицом.

— Значит, мистер Диллон, вы решили не откладывать дело в долгий ящик, — произнес он на безупречном английском языке, которому обучают в государственных школах. — Поздравляю вас. Кстати, меня зовут Бранко, Джон Бранко. Моя мать — англичанка. Она живет в Хэмпстеде.