Мыс Доброй надежды - [2]

— Ничего себе «разломчик»!

— И вот, представьте себе, что где-нибудь далеко от берега произошло подводное землетрясение, а значит, произошло и резкое, стремительное изменение рельефа морского дна, поднялось оно, скажем, или опустилось — значит, тотчас же поднялась или опустилась в этом районе и вся толща воды.

— И во все стороны пойдут волны?

— Какие? Как пойдут? Обычная, поднятая ветром волна — не что иное, как колебания верхнего слоя воды. А во время моретрясения колеблется вся толща воды от дна океана до поверхности. Вся. Весь океан тут вздымается.

— Что же происходит с кораблями? Переворачивайся вверх килем?

— Даже не покачнётесь. Будете стоять на палубе и можете не заметить, что под кораблём прокатилась цунами: глубины огромные и вместе с толщей воды поднимется и ваше судно. «Цунами» — это по-японски. В переводе на русский язык — «большая волна в заливе». В названии и разгадка. В открытом океане цунами отлогие, но, чем ближе к берегу, чем мельче становится, тем всё больше и больше нарастают волны. А мчатся они с непостижимой скоростью: шестьсот — девятьсот километров в час! Особенно стремительно нарастают цунами в узостях — заливах, бухтах, проливах. Тут-то они и обрушиваются на берег гигантскими крутыми валами огромной разрушительной силы.

— Как в хороший шторм?

— Куда шторму! Штормовая волна редко бывает выше пятнадцати метров, а в моретрясение на берег накатываются волны метров в двадцать, в тридцать, а то и во все пятьдесят.

— И часто бывают такие цунами?

— Часто не часто, а бывают. В тысяча девятьсот сорок шестом году, к примеру, цунами снесли все посёлки на побережье Японии в заливе южнее порта Осака. А в пятьдесят втором обрушились на Аляску, на Алеутские острова и на Калифорнию. Докатились до Гонолулу и Оаху на Гавайях. На нашем острове Парамушир в том же пятьдесят втором году цунами снесли целый город Северо-Курильск. Великое было бедствие. А не так давно, да к тому же ночью, цунами обрушились и на остров Н. У командира морпогран-базы капитана третьего ранга Николая Ивановича Баулина, к которому вы едете, тогда погибла жена, Ольга Захаровна.

— Вы были во время моретрясения на Н.?

— Служить-то я служил на Н., но в это самое время находился в командировке на материке. Алексей Кирьянов тогда отличился. Старшина первой статьи. Редкой находчивости и отваги пограничник. Вот о ком следует писать. Обязательно порасспрошайте о нём Николая Ивановича. Самого-то Кирьянова вряд ли там застанете — наверное, уже отслужил свой срок и уехал.

«Алексей Кирьянов», — записал я в блокнот.

— А цунами мы учимся предсказывать, — закуривая трубку, продолжал Самсонов. — Для этого специальные научные станции и несут теперь круглосуточную вахту и на Камчатке, и на Курилах, и на Сахалине. Курилы нам не послезавтра — сегодня осваивать. Богатейшие острова, одной рыбы в прибрежных водах сколько! Народу каждый год прибывает тысячи.

…Спустя трое суток после того, как «Ломоносов» покинул наконец-то японский порт Отару и, миновав пролив Лаперуза, зашёл в Корсаков на Южном Сахалине, на горизонте возникли Курильские острова. Погода снова прояснилась, и все пассажиры высыпали на палубу. Словно и не было страшных дней тайфуна, словно и не было недавней опасности и тревог.

ГЛАВА ВТОРАЯ КИРЬЯНОВ И МАРИНКА

После напутственных прощальных речей грянул марш. Было пасмурно, и медь оркестра не блестела, а лишь тускло отсвечивала. Радостно взволнованные матросы и старшины, отслужившие на Курилах свой срок, спустились на катер. Последним спрыгнул с пирса старшина первой статьи Алексей Кирьянов. Зарокотал мотор, и катер рванулся вперёд, оставляя за кормой пенистые водоворотики.

Провожающие замахали фуражками, бескозырками: «Счастливого пути! Пишите!» С катера в ответ: «Счастливо оставаться! Не поминайте лихом!»

Рядом с капитаном первого ранга Самсоновым, который вместе со мной высаживался на остров, чтобы хоть часок, пока шла разгрузка, повидаться со старыми друзьями, на корме стоял Кирьянов. Он крутил над головой бескозырку, и я подивился, что на его лице нет и тени радости. А ведь он тоже возвращался домой.

Маринка прильнула к Баулину, горько заплакала.

— Ну что ты, доченька, ну что ты, не плачь! — успокаивал её капитан третьего ранга.

— Мы так любили друг друга! — вымолвила девочка.

Катер шёл ходко и минут через пятнадцать привалил к стоящему на внешнем рейде «Ломоносову», который привёз на остров Н. продовольствие, новый опреснитель морской воды, несколько станков, книги, посылки и почту.

Провожающие не расходились, с невольной грустью глядя, как с борта парохода спустили трап, как едва заметные фигурки людей поднялись на палубу, как наконец, выбрав якорь, «Ломоносов» попрощался с островом протяжным басовым гудком и взял курс на север.

Мне оставалось пожалеть, что я разминулся с Алексеем Кирьяновым, «Вот о ком следует писать!» — вспомнились слова Самсонова,

— Пошли, Мариша, домой, — сказал Баулин. Девочка вытерла кулачонками покрасневшие глаза, ответила:

— Пошли…

На стоящих у причала сторожевых кораблях, недавно возвратившихся из дозора, происходила приборка. Редкий для октября тихий ветер едва шевелил зелёно-голубые флаги пограничного флота. Мутно-свинцовые волны лениво накатывались на склизкие, обросшие зелёными лохмами водорослей сваи. Неподалёку от стоянки кораблей строилось похожее на цех здание. Из-за высокой, отвесно падающей в океан скалы доносился перекатистый гул «птичьего базара» — десятков тысяч гнездящихся там гагар и кайр.