Мычка - [16]
— Сюда неси, — послышался голос хозяина.
Мычка послушно взял ближайший мешок, осторожно занес в избу, опустил возле стола, направился было за следующим, но хозяин покачал головой, знаком показал остаться. На столе, занимая почти всю поверхность, расстелено тонкое кожаное полотно. Тут же пара деревянных бадей, одна возле хозяина, вторая напротив, ножи. На полу широкое корыто.
— Высыпай.
Хозяин указал на рыбу, после чего ткнул пальцем в стол. Мычка вновь подхватил мешок, поднатужился. Хозяин внимательно следит, как на столе растет горка рыбы. Больше, еще больше. Повелительный взмах руки и сверкающий рыбный поток прекращается, мешок возвращается на место, изрядно полегчавший.
— Потрошить умеешь? — Взгляд хозяина требователен и суров.
Мычка помедлил. В деревне рыбу не жаловали, довольствуясь дарами леса. Но, порой, кто-нибудь из охотников поднимался на холмы, где, закованный каменной броней берегов, шумел ледяными струями ручей, выуживал из-под поросших мхом, вечно мокрых валунов серебристых рыбин. А вечером вся семья собиралась в доме. Принюхиваясь к непривычным ароматам булькающей на огне похлебки, дети в нетерпении ожидали, когда на столе возникнут глубокие деревянные миски, полные густого парующего варева.
Мычка кивнул.
— Доводилось.
— Хорошо хоть этому учить не надо, — ворчливо произнес хозяин. — Что ж, бери — чисти: мясо в бадью, чешуя да кишки в корыто.
Он не договорил, а дело уже пошло. Мычка с интересом смотрел, как мелькают руки хозяина. Вот пальцы подхватили рыбину. Короткое движение, и сизые пузырики кишок вываливаются наружу. Еще движение, и смазанным чулком слезает шкура. Удар ножа, и безголовый кусок мяса летит в бадью, а отходы сдвигаются в сторону, уступая место следующей рыбке.
Вооружившись ножом, Мычка придвинул ближайшую рыбешку, с азартом принялся за работу. Как будто, в работе нет ничего сложного, вон как лихо справляется сидящий напротив мужчина, но собственные руки почему-то не спешат повторить такие, на первый взгляд, простые движения. Острые лучи плавников впиваются, будто злые лесные муравьи, кишки брызгают на рубаху, а усыпанная чешуей шкура раз за разом рвется, так что приходится подцеплять пальцами, и работа заметно замедляется.
У хозяина бадья полна уже на треть, на полу, в корыте, громоздится груда отходов. У него же лишь жалкая кучка, и разрыв лишь увеличивается. От усердия Мычка высунул язык, брови сошлись на переносице, плечи подергиваются, выплескивая зудящее напряжение. Хозяин работает отстраненно, на лице выражение скуки. Еще немного, и зевнет, погрузится в дрему, глаза закроются, а комнату огласит могучий храп, но нет сомнений, что и тогда будет работать быстрее, чем незваный гость — новоиспеченный работник.
— Ты зачем наших парней извалял, да еще прилюдно?
Вопрос застал врасплох. Руки замедлились, а рот открылся для ответа, но хозяин продолжил:
— Я ведь говорил — таких здесь не любят. Но тебе, что об стену. Или с головой не дружишь?
Взгляд хозяина суров, на переносице залегли глубокие складки. Мычка сглотнул, выдавил:
— Я хотел лишь пройтись, посмотреть как живут местные.
— Посмотрел? — В глазах собеседника метнулась насмешка.
Ощутив перемену настроения, Мычка заторопился, стараясь не упустить сверкнувшую возможность, произнес скороговоркой:
— Даже в родном племени, если быть внимательным, нет-нет, да узнаешь что-то новое, чего раньше не знал, или не обращал внимания. А тут, у вас, все совсем-совсем по-другому: другой уклад, другие поверья. Избы ставите по другому, живете другим. Как усидеть? Ведь таких возможностей — две-три на жизнь бывает, если не меньше!
Хозяин по-прежнему смотрит волком, но из глаз уходит настороженность, сменяется искрами понимания, далекими, едва различимыми, но и это неплохо, а если вдуматься — просто замечательно. Теперь бы только не сглупить, не брякнуть лишнего, чтобы утихнувшая подозрительность не вскинулась вновь, возрождая былую настороженность и смыкая уста.
Хозяин покивал, сказал с усмешкой:
— Что живете по-другому — понятно. Об этом уже то говорит, что собак не знаете. Только никак в толк не возьму, зачем с парнями сцепился? Ведь это не просто ребята, каких много, самого старосты дети! Не пристало им честь ронять. Ладно еще от своих огрести, бывает, но чтобы от пришлого, да еще от вершинника…
— Но у меня не было выхода! — воскликнул Мычка с жаром. — Они ждали. Вышли на дорогу, когда ни свернуть, ни обойти. Что делать было?
— А назад вернуться, гордость не позволила? — бросил хозяин раздраженно.
Мычка потупился, сказал чуть слышно:
— Не учили меня спиной поворачиваться. — Заметив, как брови хозяина сдвинулась, поспешно добавил: — Да и не думал я, что так выйдет. Мало ли, кто куда идет? Встретились — разошлись, делов-то.
Хозяин хмыкнул, спросил:
— Ты и в лесу также прешь, не сворачиваешь?
Мычка произнес со вздохом:
— В лесу обойти не сложно. А тут, с одной стороны изба, с другой околица, не сигать же через бревна.
— Мог бы и сигануть, не перетрудился бы, — бросил хозяин желчно. Помолчав, добавил словно про себя: — А околицу эту давно снести пора. Мешает только, а пользы от нее чуть.
Неспешная жизнь, родная таверна, рутинная работа наемников. Никто и не догадывается, что простенький, на первый взгляд, заказ лишь начало тяжелого пути, что полностью изменит представления о мире, захлестнет водоворотом событий, где, для выживания, требуется полная самоотдача, а малейшая ошибка ведет к смерти.
В восемнадцать, когда чувства свежи, а порывы бескорыстны, будущее видится светлым, а препятствия кажутся незначительными. Но порой, судьба подбрасывает тяжелые испытания, способные легко разрушить привычный мир, навсегда отбросив искалеченную судьбу на обочину жизни. И зачастую, выдержать такое противостояние способен лишь могучий дух, даже если он заключен в нежную плоть хрупкой девушки.
Гильдия распущена, хозяйка погибла. Осталось лишь проститься, и каждый из пяти пойдет своей дорогой, унося в душе воспоминания о крепкой дружбе и опасных приключениях. Но никто даже и не подозревает, что случайная находка смешает планы, закрутит водоворот судьбы, вновь вовлечет наемников в череду безумных приключений, когда на одной чаше весов — судьбы, жизнь друзей, а на другой — безопасность целого мира.
Обостренные чувства, отточенные рефлексы, удивительные способности, что час от часу растут, становятся сильнее. Тяжелые, наполненные кошмарами сны, где, ускользая от внимания, прячется нечто. И… звенящая пустота вместо памяти. Пустота, что нужно заполнить, шаг за шагом восстанавливая разорванную цепь бытия, чтобы обрести себя вновь.
Другой город, новые люди. Прошлое забыто, а будущее светло и безоблачно. Но счастье не бывает долгим, рассыпавшись, словно карточный домик от порыва ветра. Выбор не велик: долгие годы в холодных стенах тюрьмы, или бесконечная гонка в смертельном противостоянии, где нет друзей, а проявления человечности рассматриваются как слабость. Опасный путь, пройти который способен лишь человек с могучим духом, даже если это всего лишь хрупкая девушка.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.