Мятежные сердца - [26]

Он расплывается в счастливой улыбке, оголяя окровавленные зубы. Помогаю ему встать и тяну в моё такси. Он садится без слов, когда я закрываю за собой дверь, слышу звук сирены поблизости.

– Ты только что назвала свой адрес. Решила познакомить меня с родителями? – усмехается он. – Я вроде как не в том виде.

Достаю салфетки и вытираю его лицо там, где он пропустил, откидываю его голову назад и зажимаю нос.

– Не выдумывай. Просто мы приведём тебя в порядок. И ты же не хочешь за драку попасть в полицейский участок? – он внимательно следит за моим лицом. Рукой прикасается к моим волосам.

– Ты такая красивая, – гундосо произносит он.

– Обычная, – отвечаю ему, сосредоточенно делая свою работу. – Руки держи при себе. И не отвлекай. У тебя синяк на скуле, надо лёд приложить.

Убираю салфетку от его носа, кровь перестала идти, такси останавливается около моего дома. Минуту я думаю о словах Райдера, что он сказал мне, держаться подальше от них двоих. Не абсурден ли мой поступок показать, где я живу? Лицо Райдера стоит перед моими глазами, его злой взгляд, посланный мне из-под глубокого капюшона.

Черт с ним, я помогаю человеку.

– Пойдём, приведём тебя в порядок, – открываю дверь, выхожу из машины и иду к дому.

Глава 11 Райдер

Какого черта я заперт в четырёх стенах вторые сутки? Чувствую себя зверем в клетке. Предчувствия ещё ни разу меня не обманывали. Они копают под меня, всеми силами пытаются выставить виноватым в смерти Рейчел. Мой адвокат сказал, что внесёт за меня залог, если мне предъявят обвинения, а также сделает встречное заявление за моё заточение без причины. Какого-то хрена они нашли около моего дома кофту Рейчел, которую я никогда на ней не видел. Более того она никаким образом не могла появиться просто так. Как сказал полицейский, все решат результаты исследования почвы.

Хожу из стороны в сторону, мои руки уже не чувствуют ничего от ударов по стене кулаками. Ёб*ный урод Хоук, его отпустили, наверняка разнылся, как девчонка, перед ними. Артист, бл*дь. Устроил цирк с представлением.

Запускаю пальцы в волосы и с силой массирую разболевшуюся голову. Он доберётся до неё, я знаю, что найдёт ключ к ней. Главное, чтобы не было поздно. Я идиот, наговорил какой-то ерунды ей после того, как высадил. Обида в её голубых глазах, растерянность и непонимание, отразившиеся тогда, не дают мне покоя. Я не хочу её впутывать, не могу позволить себе влюбляться в неё. Защитить, успеть, помочь. Бл*дь, откуда у такого подонка появляются эти мысли? Помочь? Чем? Притащить её в участок? Познакомить с моей дебильной семьёй? Вручить бутылку джина, чтобы бабка пила не одна? Отравить своим существованием?

Со всей силы бью разбитым кулаком в стену, беспомощность запертого животного. Ярость, растекающаяся по моим венам. Какого х*я я вообще ввязываюсь во все это? Глупая девчонка! Попалась на глаза. А искоренить её из своей головы, как сорняк, когда она уже дала корни в моем больном мозге, невозможно.

– Ты бы сел и успокоился. Иначе получишь ещё четверо суток за плохое поведение. Не кипятись. Осталось пару минут, и мы получим результаты, – молодой полицейский стучит дубинкой по решётке. – Слушай, а каково это, быть сыном мошенницы? На юридическом учился, такие познания. Может, ты изворотливая сволочь, убил девчонку и теперь разыгрываешь из себя святую простоту?

С громким рыком делаю шаг к решётке, хватаю его за грудки и прижимаю рожей так, что прутья врезаются в его тело. Сжимаю зубы, вены бугрятся на руках. Готов разорвать его на части при упоминании мне о моей матери.

– Я расскажу обо всем детективу, – выплёвывает он мне в лицо.

– Заеб*шься пыль глотать, сука. Никто нас не видит и не слышит. Камера ваша давно сдохла, – отталкиваю его от себя. Он поправляет форму и отходит дальше.

– Ублюдок, – шипит он.

– Пошёл на х*й, – отворачиваюсь от него и сажусь на деревянную скамью, плюю в толчок, стоящий рядом. Вонь этого места пропитала меня, за все свои грехи не отмыться. Но нахождение здесь выводит меня из себя. Стены давят на мою психику, если бы я мог переключить себя от мыслей о ней, стало бы намного проще.

Слабый свет, проникающий сквозь маленькое окно, говорит мне о примерном времени, – сейчас глубокая ночь. Я лишён всех средств связи с внешним миром. Это быдло, под названием полицейские, вообще не имели права меня сажать. Только у них не было сигнала свыше, потому что начальства попросту нет на месте. Они проверили мою подноготную, и все, за что они зацепились, это грязные ботинки, ещё мать мошенница. И таким образом, я мгновенно стал преступником.

Я был уверен, они откопают, что я убил своего отца. Как говорила моя мать, именно это окажет самое большое влияние. Но никакого напоминания. Если эта сука втянула меня в махинации просто так, перерою её могилу, натравлю собак, чтобы разорвали, растащили её мёртвое тело, и потопчусь на костях.

Делаю успокаивающие глубокие вдохи. После коклюша, перенесённого в детстве, когда я нервничаю, появляются спазмы. Монотонный звук ходьбы молодого ублюдка, расхаживающего из стороны в сторону, заглатывание соплей, которые он втягивает в себя, доведут меня до того, что я точно убью его.