Мятежник - [61]

Вашингтон Фалконер был человеком, чье яростное неодобрение было таким же сильным, как вонь из плавильных печей. Траслоу был союзником, но сколько это еще продлится? И что у Старбака общего с Траслоу?

Траслоу со своими людьми мог воровать и убивать, но Старбак не мог представить, что и он станет этим заниматься, а что до остальных, таких как Медликотт, то они ненавидели Старбака, за то что он выскочка-янки, незнакомец, пришлый, любимчик полковника, превратившийся теперь в козла отпущения.

Старбак дрожал под дождем, притянув колени к груди. Он чувствовал чудовищное одиночество. Так что же ему делать? Дождь монотонно лил, а за его спиной топтались привязанные лошади. Дул холодный ветер, поднимающийся от поселка с его мрачными плавильными печами и рядами однообразных домов.

Огонь от печей освещал здания зловещим мерцанием, а на склоне между ним и поселком сквозь дым выступали замысловатые силуэты деревьев, образуя непроходимый клубок перекрученных черных ветвей и срубленных стволов. Это настоящая дикость, подумал Старбак, а за ней находилось лишь пламя ада, и мрачный ужас этого склона показался ему прообразом собственного будущего.

Отправляйся домой, говорил он себе. Настало время признать, что ты был неправ. Приключение окончено, и пора вернуться домой. Из него сделали дурака, сначала Доминик, а теперь эти виргинцы, не любившие его за то, что он был северянином. Он должен ехать домой. Он все равно может стать солдатом, даже должен им стать, но будет драться за Север.

Будет сражаться за «Доблесть прошлого» — флаг США, за продолжение славного столетия американского прогресса и благопристойности. Он отбросит лицемерные аргументы тех, кто притворялся, что дело не в рабстве, а вместо этого присоединится к крестовому походу за правое дело. И внезапно он вообразил себя крестоносцем с красным крестом на белом плаще, галлопирующим по залитым солнцем равнинам истории, чтобы победить самое большое в мире зло.

Он отправится домой. Он должен уехать туда ради собственного блага, потому что иначе запутается в клубке мрачной дикости.

Он пока не представлял, как ему удастся добраться до дома, и несколько яростных мгновений раздумывал над идеей схватить лошадь и просто убраться с этого холма, правда, лошади были привязаны, и полковник Фалконер, опасаясь преследования кавалерией северян, настоял на том, чтобы выставить часовых, которые наверняка бы остановили Старбака.

Нет, решил он, он подождет, пока они не доедут до Фалконера, а там поговорит с Вашингтоном Фалконером начистоту и признается в своем разочаровании и неудачах, а потом попросит, чтобы тот помог ему добраться до дома. Ему казалось, что во время перемирия корабли плавают вверх по реке Джеймс, а Фалконер наверняка поможет ему найти место на борту одного из них.

Он посчитал, что принял решение и был доволен правильным выбором. Он даже немного поспал, проснувшись с посвежевшим взглядом и радостью на сердце, чувствуя себя Христианином из «Путешествия пилигрима в Небесную Страну», будто разом избежал и Ярмарки Суеты, и Топи Уныния и направляется прямиком в Небесный Град [7].

Спустя день группа, участвовавшая в рейде, достигла долины Шенандоа и пересекла ее, а на следующее утро они спустились с Голубого хребта под ясным небом и теплым ветерком. Остатки белых облаков сдуло на север, по зелени тучных полей мелькали их тени.

Разочарование от рейда, казалось, было забыто, когда лошади почуяли запах дома и перешли на быструю рысь. Перед ними расстилался город Фалконер, покрытый медью купол здания суда блестел на солнце, а над цветущими деревьями вздымались шпили церквей.

Завтра, подумал Старбак, у него состоится долгая беседа с Вашингтоном Фалконером. Завтра он признается в своей ошибке и всё исправит. Завтра он встанет на праведный путь перед Богом и людьми.

Завтра он вновь родится, и эта мысль приободрила его и даже заставила улыбнуться, а потом он полностью о ней позабыл, и даже весь план о возвращении на Север вылетел у него из головы, потому что из лагеря Легиона верхом на светлом коне выехал коренастый юноша с бородой в форме каре и приветливой улыбкой, и Старбак, чувствовавший себя таким одиноким и так несправедливо наказанным, пустил лошадь в бешеный галоп, чтобы поприветствовать своего друга.

Потому что Адам вернулся домой.

Глава седьмая

Друзья встретились, натянули поводья, оба заговорили одновременно, замолчали, засмеялись, снова заговорили, но каждый был слишком полон новостями и удовольствием от встречи, чтобы понять другого.

— Выглядишь усталым, — наконец сумел произнести что-то вразумительное Адам.

— Я и правда устал.

— Я должен встретиться с отцом. А потом поговорим, — Адам пришпорил лошадь в сторону Вашингтона Фалконера, который, явно позабыв провал рейда, светился счастьем от возвращения сына.

— Как тебе удалось вернуться? — окликнул сына Фалконер, когда тот направился в его сторону.

— Мне не позволили пересечь Длинный мост в Вашингтоне, так что я поднялся вверх по реке и заплатил паромщику у Лисберга.

— Когда ты приехал?

— Только вчера, — Адам придержал лошадь, чтобы поздороваться с отцом. Всем было очевидно, что доброе расположение духа Вашингтона Фалконера полностью восстановлено. Его сын вернулся, и таким образом разрешилась вся неопределенность относительно того, сохранил ли он верность южанам.