Мятеж номенклатуры. Москва 1991-1993. Книга 1 - [39]

В 1990 г. Москву наполнили разнообразные талоны, визитки, приглашения… Система управления выбивалась из сил, чтобы «отоварить» многочисленные обязательства рыночников перед москвичами. Все запуталось вконец: на сахарные талоны давали табак, на табачные — галантерею, спиртное продавали лишь по предъявлении пустой бутылки… Параллельно царствовали визитки покупателя, дополняемые все более усложнявшимися правилами отпуска товара с прилавка. Номенклатура творила свой новый мир. А недавно избранные депутаты, стиснутые информационной блокадой, вынуждены были довольствоваться борьбой за справедливость в отдельно взятом магазине или выдавать предложения по усовершенствованию абсурда.

В январе 1991 г. была принята и опубликована программа Моссовета по разгосударствлению торговли, предусматривающая демонополизацию, освобождение цен, поощрение создания новых предприятий. Программа планировала ввести налоги, побуждающие продавать как можно больше товаров по наименьшей цене. Но история пошла иначе. Лужковский исполком не стал утруждать себя разработкой пакета документов по реализации этой программы. После путча 1991 г. обстановка позволяла не обращать внимания на всю предпутчевую историю и творить очередную номенклатурную реальность по своему усмотрению — в духе нового социального эксперимента, в котором люди и их судьбы — лишь материал для изысканий истины.

Наигравшись с умопомрачительной талонной системой торговли, Г. Попов взялся за приватизацию самой торговли. Принятые под руководством того же Г. Попова решения Моссовета были отброшены, как и российское законодательство. Право на эксперимент освятил своим повелением Президент Ельцин, находящийся в состоянии многомесячного упоения от своей победы над ГКЧП.

Как истинный экспериментатор и энтузиаст своего дела, Г. Х. Попов легко отказался от объявленного им самим перехода на талонную систему по всем основным видам продовольствия. Эксперимент уже дал свои первые плоды, и ум реформатора стремился к новым неизведанным загадкам экономического бытия. Ум же подсказывал ему — на талонной системе москвичи уже хорошо узнали об управленческих способностях поповской команды, надо было изобретать новый мираж. Прежней организации продажи товаров народ мог не стерпеть. Необходима была новинка, которая снова надолго озадачила бы потенциальных бунтовщиков.

Для идейного оформления обвальной приватизации Попову удается привлечь дуэт "известных экономистов" Пияшева-Пинскер, готовых выпотрошить город ради интересного эксперимента и воплощения своего оригинального ("совкового") понимания принципов либерализма. Это отвечает интеллектуальным интересам самого Г. Попова, который объявил, что на сегодняшний день главное — сделать всех собственниками хоть чего-нибудь. После недолгих препирательств между мэрией и правительством, в основном решавших вопрос о том, кто будет управлять процессом и снимать пенки, остановились на промежуточном варианте, сочетающим интересы приватизаторов из разных кланов.

Мэр Г. Попов со своей «либеральной» командой с момента избрания на высший пост московской административной иерархии не давал городу перевести дух. Его экспериментаторский пыл без всякой системы терзал столицу хаотическими реформами, напоминавшими скорее школярское препарирование тела с единственной целью — посмотреть, что там у него внутри. А "идейным руководителем" над всем этим стоял Б. Ельцин.

Одной половиной мозга Ельцин давал Г. Попову право на «обвальную» приватизацию, другой — требовал приватизации муниципальной собственности строго в соответствии с законом (Указ от 12.01.92). Лужков вслед за Поповым своеобразно понял этот парадокс президентского сознания. Он сделал так, что приватизация по закону в Москве становится наказанием для непослушных. Лужков издает распоряжение о том, что по российским законам будут приватизироваться те предприятия, которые повременили с заявками и подали их после 6 января 1992 г. Если промедлил (или не поторопился удовлетворить потребности тех, от кого зависит своевременность подачи заявки на приватизацию) — получай в назидание — будешь приватизироваться строго по закону!

А еще Ельцин выпустил на волю базарную стихию, оккупировавшую всю Москву. Была объявлена СВОБОДА ТОРГОВЛИ! И город надолго стал свалкой отбросов. Главный санитарный врач оценил ситуацию так: свободная торговля сделала из Москвы помойку. И помойка эта продолжалась все последующие годы. Только в 1994 г. Лужков стал осторожно исследовать проблему перенаселенности московских улиц разногабаритными киосками. Загнать джина обратно в бутылку теперь было не так то просто. Только по официальным данным, за один год в Москве правдами и неправдами появилось на свет 20 тыс. этих резвых детишек "свободы торговли". Столица была перегорожена целыми переулками из киосков, плодящих невообразимую грязь. В этих переулках на выпас вышла лужковская муниципальная милиция — "борцы с организованной преступностью", собирающие мзду на помойных кучах лоточной торговли.

Справка:

По торговым площадям Москва отставала от столиц других государств примерно в два с половиной раза, а от таких городов, как Париж или Лондон — в пять раз ("ЭиЖ", № 12, 1994). Прибавим сюда еще и всего лишь тридцатипроцентную обеспеченность складскими помещениями, ветхость торговых сооружений более чем в 50 % магазинов. Тут бы не реорганизациями заниматься, а искать возможности для капитальных вложений…