Мясорубка - [48]

– Так оно и есть, – сказал Брэдли, прикуривая от услужливо поднесенной зажигалки. Пока что с ним обращались как с персоной королевских кровей. Не ясно только, чем это закончится. – Мечтаю о тех временах, когда мне удастся наконец убраться из этого проклятого города. Я вас слушаю, господа. Что от меня требуется?

– Мы сейчас зададим вам несколько вопросов, Майкл, – сказал седовласый джентльмен. – Постарайтесь в своих ответах ничего не упустить. Поверьте, это в ваших же интересах. Вопрос первый…

В этот момент в гостиной появился Маклиллан. Он поставил перед журналистом кружку с кофе. На кружке выгравирован герб гостиницы. Брэдли усмехнулся про себя: надо же, ему прислуживает главная ищейка посольства, сам крутой Маклиллан. В этой компании он рядовая шестерка. Когда Брэдли стал свидетелем сценки, как мистер Кук повелительным жестом выставил Маклиллана за дверь, его настроение значительно улучшилось.

– Итак, Майкл, когда и от кого вам довелось впервые услышать о фонде Щербакова?

Брэдли был готов к этому вопросу.

– Это было в девяносто четвертом году, в ноябре или декабре, сейчас точно не помню.

– И все же?

– Я мог бы легко восстановить хронологию событий, будь со мной мой личный архив. Кажется, это был ноябрь, потому что уже в начале декабря я вылетел в Штаты, у меня как раз начинался отпуск. В то время я был занят сбором материала для своей статьи, посвященной деятельности именных фондов в России. В первую очередь меня интересовали их цели, задачи, источники финансирования, степень влияния на формирование политической среды, короче, сам смысл существования в России подобных политологических и гуманитарных центров. Это сейчас именных фондов развелось что грибов после дождя. Взять тех же Рыбкина, Шумейко, Венгеровского, Юрия Петрова, Андрея Нечаева, дальше не стоит перечислять. А в то время именные фонды в России были сравнительно редким явлением, их можно по пальцам перечесть. Ясное дело, в первую очередь я наведался в Горбачев-фонд на Ленинградском проспекте. Правда, с самим Горбачевым в тот раз мне не удалось пообщаться, его не было в Москве. Затем нанес визит Бурбулису, его офис находится на Новом Арбате, в здании Министерства экономики, после чего пообщался с Гайдаром и академиком Шаталиным. Во время одного из таких визитов – хоть убейте, не могу вспомнить, от кого именно, – я услышал о существовании еще одного фонда. Руководит им отставной генерал госбезопасности Щербаков. Меня разобрало любопытство, и я отправился на улицу Воровского, где размещается штаб-квартира фонда. Я предпринял попытку договориться о встрече с самим Щербаковым, но мне сказали, что он не принимает, и перепоручили одному из сотрудников.

– Он представился? – спросил Кук.

– Нет, фамилию, даже имя-отчество он не назвал. Сказал лишь, что является помощником по связям с общественностью.

– Можете продолжать.

– Этот сотрудник, – признаться, я даже его внешность описать не могу, совершенно вылетело из головы, – так вот, этот сотрудник буквально двумя-тремя фразами очертил основные направления деятельности фонда: консультации, экспертные услуги, юридическая помощь, словом, полный набор услуг интеллектуального свойства в охранном бизнесе. После этого он вежливо выставил меня за дверь.

Спустя неделю, господа, я предпринял еще одну попытку договориться о встрече с генералом Щербаковым или с кем-то из его ближайших сотрудников. Мне удалось раскопать их телефон, а у них, как и повсюду в московских учреждениях, только одна открытая линия, но и на этот раз последовал отказ. Сказали, что генерал предпочитает общаться с прессой через специального помощника, а тот уже мне изложил всю информацию и добавить ему к сказанному нечего. В свою статью я этот эпизод вставлять не стал. Вот, пожалуй, и все, господа.

– Нет, не все, – сухо сказал Кук. – Полтора года назад, это было зимой, вы наводили справки о Щербакове через картотеку ФБР. Чем вызван столь настойчивый интерес к его особе?

Брэдли на несколько секунд погрузился в размышления.

– Так сразу и не ответишь… Вы же знаете русских политиков, все они люди с амбициями, с гипертрофированным чувством собственного величия. Их хлебом не корми, дай покрасоваться на экранах телевизоров или выступить с очередной речью на страницах западной прессы. День, когда о них не написано ни строчки, они считают потерянным. Если другим репортерам приходится уговаривать помощников великих, чтобы получить к ним доступ, то у меня такой проблемы нет. У меня есть имя, за мной стоит известнейшее консервативное издание. Мне самому не раз пытались заплатить, чтобы интервью с каким-нибудь русским политиком появилось на страницах «Вашингтон пост»…

– Ближе к делу, Майкл, – мягко заметил Гартнер.

– Не торопите его, Джо, – вступился за Брэдли Кук.

– Я просто пытаюсь объяснить, чем был вызван мой интерес к Щербакову. Продолжу. Эти люди крайне словоохотливы, они ведь сами заинтересованы в соответствующей рекламе на Западе. Приведу такой пример. Недавно я побывал на Зубовской площади, где в одном из помещений Военной академии имени Фрунзе разместился офис фонда Союза ветеранов ЗГВ. Возглавляет его небезызвестный Матвей Бурлаков. Уж ему-то, казалось, есть что скрывать, коррупция в ЗГВ стала притчей во языцех, но он охотно меня принял, потому что, как и любой другой русский политик, бизнесмен или отставной генерал, Бурлаков кровно заинтересован в формировании благоприятного о себе общественного мнения. За все время работы в Москве ни один русский не отказался встретиться со мной, скорее наоборот, я сам был весьма разборчив в отношениях с этой публикой. Но генерал Щербаков выпадает из ряда, он не такой, как все, исключение из правил. Вот поэтому его фигура меня так заинтересовала. Очень скоро я узнал, что русские коллеги также не располагают подробной информацией о его организации.