Мясо - [31]

Ферма была настолько ужасна, что я предположил, что это исключение. Просто не верилось, что люди могут допустить, чтобы подобные вещи происходили в таких огромных масштабах. Поэтому я добрался до другой фермы, где разводили индеек. По случайности я прибыл туда всего за несколько дней до забоя, поэтому индейки полностью выросли и сидели вплотную друг к другу. Даже пола не было видно. 0ни просто с ума сходили: хлопали крыльями, пронзительно кричали, напирали друг на друга. Повсюду валялись мертвые и полумертвые птицы. Это было жуткое зрелище. Не я это уделал, но меня обжег стыд за то, что я человек. Я сказал себе, что и эта ферма — исключение. Поэтому поехал смотреть еще одну ферму. И еще одну. И еще…

Может быть, где-то на подсознательном уровне я продолжал попытки потому, что не хотел верить, будто то, что я видел, типично и показательно. Но любой, кто захочет узнать об этих вещах, в конце концов убедится, что промышленные фермы почти все таковы. Многие не смогут увидеть эти фермы своими глазами, но они могут увидеть их моими. Я снимал на видео условия на фабриках по выращиванию кур и яйцефабриках, на фабриках по выращиванию индеек, на паре свиноферм (сейчас туда практически не попасть), на фермах по разведению кроликов, в загонах по откорму скота и на фидлотах, на аукционах по продаже крупного рогатого скота и в транспортировочных грузовиках. Я поработал на нескольких бойнях. Изредка мои репортажи попадали в вечерние новости или 9 газеты. Несколько раз их использовали в судебных процессах, где рассматривались дела о жестоком обращении с животными.

Вот почему я согласился вам помогать. Я вас не знаю. Не знаю, какую книгу вы собираетесь писать. Но если она прольет хоть каплю света на то, что происходит за оградой этих ферм, уже хорошо. Правда настолько мощная штука, что совершенно неважно, под каким углом зрения вы будете все это подавать.

Однако хотелось бы надеяться, что вы не изобразите меня в своей книге так, будто я всю жизнь убиваю животных. Я делал это всего четыре раза и только в тех случаях, когда невозможно было этого избежать. Обычно я забирал самых больных животных к ветеринару. Но та курица была настолько больна, что не могла двигаться. И страдала так, что нельзя было просто оставить ее на произвол судьбы. Послушайте, я выступаю против абортов. Я верю в Бога, я верю в рай и в ад. Но у меня нет никакого благоговения перед страданием. А промышленные фермы высчитывают, насколько близко к смерти они могут додерживать животных, не убивая. Это их модель бизнеса. Как быстро можно заставить их расти, на сколько плотно набивать в клетки, как много или как мало они могут есть, где тот крайний предел, после которого они уже не выживут.

Это не экспериментирование на животных, где можно предположить некоторое сравнимое количество добра на другом конце страдания. Но именно так мы представляем себе поглощение еды. Скажите мне: почему вкус, самое грубое из всех наших чувств, освобождается от этических норм, которые считаются непреложными для других наших чувств? Если задумаетесь, вы сойдете с ума. Почему сексуально озабоченному человеку не придет в голову изнасиловать животное, а голодный — убивает его и съедает? Довольно легко отмахнуться от этого вопроса, а вот ответить на него очень трудно. И как вы станете судить художника, который калечит животных в галерее, потому что это визуально привлекательно«? Насколько должен вас привлекать крик страдающего животного, чтобы вы настолько хотели бы его слышать? Попробуйте вообразить любую цель, кроме пристрастия к мясу, которая оправдывала бы то, что мы делаем с животными на ферме.

Если я незаконно воспользуюсь логотипом корпорации, меня можно посадить в тюрьму, а если корпорация плохо обращается с миллиардами птиц, закон будет защищать не птиц, а право корпорации делать то, что она хочет. Вот Что выходит, когда вы отрицаете права животных. Безумие, что идея прав животных кажется кому-то безумной.

живем в мире, где принято обращаться с животным, как с куском дерева, и считается странным обращение с Ким как с живым существом.

До того, как были приняты законы, запрещающие применение детского труда, начали появляться предприятия, где хорошо обращались с десятилетними рабочими. Общество не запрещало детский труд, довольствуясь тем, что для малолетних работников созданы вполне благоприятные условия, но, если вы даете предприятиям слишком много власти над подневольными людьми, это их развращает. Если мы убеждены, что у нас больше прав поедать животных, чем у животных — права жить без мучений, это развращает. И это не мои фантазии. Это наша реальность. Посмотрите на то, что такое промышленное фермерство. Посмотрите на то, что мы, как общество, сделали с животными, когда обрели технологическую мощь. Посмотрите на то, что мы на самом деле делаем во имя «благополучия Животных» или «гуманности», а уж потом решайте, так уж нужно вам есть мясо.

3. Я занимаюсь промышленным фермерством

Когда меня спрашивают, где я работаю, я говорю, что я — фермер на пенсии. Я начал доить коров, когда мне было шесть лет. Мы жили в Висконсине. У моего отца было маленькое стадо — коров пятьдесят или около того, что в те дни было вполне типично. Я работал каждый день, пока не уехал из дома, и работал не покладая рук. Но в какой-то момент я решил, что с меня хватит, надеялся найти что-то получше.