Мясник - [2]

К счастью, Анастасия Андреевна быстро взяла себя в руки. Поправила волосы, огляделась и рванула дверь ближайшей корреспондентской. В ней никого не было, если не считать хмурой девушки, сидевшей за столом с пультом дистанционного управления в руках.

— Вика, пойди покури, — сказала Анастасия Андреевна и повесила на стул ярко-синий пакет с надписью «LANCOME». Девушка выключила видеомагнитофон, демонстративно громко захлопнула блокнот и вышла, омыв Вадима насмешливым взглядом. Редактор села, поддернув юбку на полных бедрах, и положила руки с длинными ухоженными ногтями на стол. Она уже вполне владела собой, и руки лежали спокойно, почти расслабленно, и голос, когда она заговорила, тоже звучал спокойно — не полосовал сгоряча, но резал глубоко и обдуманно.

— Один единственный раз и то по доброте душевной я попросила тебя провести передачу — серьезную передачу. Мне казалось, что за то время, что ты здесь, можно было кое-чему научиться. А ты что сделал?! Ты все запорол! Понимаешь?! Запорол! Самый никудышный абитуриент журфака провел бы ее в сто раз лучше! Ты вообще хоть слышал, о чем ты ее спрашивал?! Тебя не для того перед камерой посадили, чтобы все увидели, какой ты обаяшка! Не для того, чтобы ты зубы свои показывал! Мне не реклама твоей зубной пасты нужна, Вадик, — мне нужна серьезная добросовестная работа! А это что было?! Почему ты так отвратительно подготовился?! Ведь у тебя день был — целый день! Ты должен был прочесть бумаги, которые я тебе оставила. Чем ты занимался?!

— Анастасия Андреевна, я сделал все, как вы сказали, — пальцы Вадима беспокойными бледными паучками бегали то по галстуку, то по поле пиджака, беспрестанно поправляя их и одергивая. — Может, вы плохо отсмотрели материал, устали…

— Где ты был вчера?

— Ну какое отношение моя личная жизнь…

— Прямое отношение! — золотистые ногти резко щелкнули по крышке стола. — Ты, мальчик, не зарывайся и не забывай, на чем ты здесь держишься! Кроме меня в тебе здесь никто не заинтересован, так что молчи и слушай, что тебе говорят! Я еще раз спрашиваю, почему ты так отвратительно подготовился к передаче?! Откуда такие топорные вопросы?! Я же заранее тебя предупредила — у тебя было полно времени! Откуда такое легкомысленное отношение к работе?! Личанская же сидела и откровенно издевалась над тобой, да и над всеми нами заодно! Не будь я на выезде, я бы ни за что не пропустила это в эфир! Идиот!

— Я просто…

— Я предупреждала тебя, что с твоей стороны беседа должна строиться на предположениях, о которых Личанская будет высказывать свое мнение, ты же подал все как уже доказанный факт! Мы не имеем никакого права делать подобных заявлений! Наверняка мэра хватил удар, когда он увидел твое художество.

— Александрову и так все время что-нибудь мерещится, так что ничего с ним не будет, — пробормотал Вадим, подходя к ней. — К выборам он всех приволжских гадалок и колдунов сюда созовет! Настенька, ну успокойся, ну, пожалуйста. Может, я и ошибся где-то.

Анастасия Андреевна встала и прислонилась к крышке стола, слегка наклонившись вперед, и взгляд Вадима невольно скользнул в глубокий вырез пиджака начальницы, в ложбинку между двумя аппетитными персиковыми полушариями, надежно и высоко поджатыми лифчиком. Уж что-что, а грудь у редактора была что надо — и большая, и по-девчоночьи крепкая, почти не обвисшая, в отличие от всего остального — уж Вадим-то это хорошо знал. Два достоинства были у Анастасии Андреевны — бюст и крепкая рука, которая держала за Вадимом его место.

— Под конец ты своими вопросами и вовсе сдвинул ее с темы. Теперь…

— Ну, Настенька… — Вадим бросил бумаги на соседний стол и вплотную придвинулся к редактору. — Ну наверняка ведь можно что-то исправить. Ну хочешь, я прямо сейчас звякну твоей Личанской, и пусть она меня…

— Дурак! — резко бросила Анастасия Андреевна и попыталась выпрямиться, но Вадим, старательно улыбаясь, оттолкнул ее обратно к столу, что удалось ему не без усилия — редактор была женщиной крупной и на несколько сантиметров его выше. — Не липни, нечего! Нашел место!

— Да ладно, все свои… Ну, не сердись, Настюша, от злости кожа портится… Ну, ударь — хочешь?! Только не по лицу и не по…микрофону, — успокаивающе бормотал Вадим, а его руки уже скользили по лайкровым ногам начальницы, неназойливо, но уверенно тянули вверх край узкой юбки. Анастасия Андреевна крутила головой, уклоняясь от губ молодого журналиста, и жарко шипела, отклоняясь все дальше и дальше к столешнице:

— Отстань! Да прекрати! Обалдел что ли?! Пусти! Ты головой-то думай иногда! Еще не хватало — меня на рабочий стол заваливать, как девчонку сопливую! Вылететь хочешь?!

При желании она без труда могла бы оттолкнуть его и уйти, но Вадим знал, что редактор этого уже не сделает. Ее выражение лица и движения начали резко менять полярность, злой лед в глазах взломался, выпустив на волю горячую масляную страсть, и женщина уже не столько отбивалась от Вадима, сколько прижимала его к себе, а он продолжал шептать:

— Да ладно… ну что ты… Ну, ведь хочешь, да? Хочешь?! Ну, давай, а?! — пальцы одной руки Вадима зацепили резинку ее колготок, в то время как пальцы другой привычно освобождали из петель пуговицы яркого пиджака. — Ну, как ты хочешь?..