«Мы жили обычной жизнью?» Семья в Берлине в 30–40-е г.г. ХХ века - [9]

В вышедшей накануне войны книге для семейного чтения «Мама, расскажи об Адольфе Гитлере!» Харер уже полностью реализовала себя как фанатично настроенную активистку национал-социалистической пропаганды в области семьи и семейного воспитания. Книга насыщена «рекомендациями» по внедрению в детское сознание харизматического образа фюрера, жестко регламентирует самые интимные моменты общения родителей с детьми, например, ежевечернее совместное чтение.

Из разнообразной по названиям, но монотонной по содержанию прессы периода национал-социализма после просмотра главного рупора режима — газеты «Фелькишер беобахтер»[27] — внимание было сосредоточено на семейных и женских изданиях, начиная с приложения к этой газете — «Немецкая женщина»[28] и политически ангажированного, нарочито «интеллектуального» журнала «Немецкая женщина-борец» и кончая развлекательными, литературными, домоводческими журналами, приложениями для семейного чтения и журналами мод и дамских рукоделий[29]. На читателя было призвано воздействовать, конечно, не только идеологизированное содержание статей, но и само оформление печатного издания, подбор иллюстративного и художественного материала.

Статистические данные о населении Берлина, в том числе и по составу берлинских семей, доходам, национальной, религиозной, социальной и профессиональной принадлежности их членов, рождаемости, смертности, жилищным условиям, продовольственному потреблению и т. д. собраны в справочном издании «Берлин в цифрах»[30], изданным Берлинским ведомством статистики в 1945 г. В нем имеются разнообразные материалы статистики вплоть до берлинской погоды с середины 20-х г.г. и до 1944 г. включительно.

В целом источниковая база для изучения повседневной жизни семьи среднего сословия в Берлине 30–40-х г.г., как и других исследований по истории повседневности, отличается крайним разнообразием и воистину бесконечным объемом, поскольку ни один исследователь не в состоянии найти и охватить все многочисленное наследие ушедшей жизни людей. Тем более важно аналитически оценить доступные материалы, показать в равной степени их своеобразие и типичность, вычленить элементы как материальной истории, так и ментальной составляющей человеческой жизни.

Что касается степени исследованности данного аспекта истории повседневности, то, несмотря на наличие определенного количества интересных работ в основном последних лет по семейной истории, повседневности периода национал-социализма, истории Берлина под властью нацистов (см. Библиографию), о них можно сказать всего несколько слов: каждое из этих исследований преследует свою отдельную цель, будь то формы и особенности развития немецкой семьи или социальная политика нацизма, повседневная жизнь в Германии в целом без региональной дифференциации или краеведческо-иллюстративная история Берлина, но до сих пор не была предпринята ни одна попытка синтеза этих аспектов в рамках методического аппарата истории повседневности.

Политика национал-социализма по отношению к семье, женщинам и детям

Каковы были цели политики национал-социализма в отношении семьи? И какова была семья берлинца из средних слоев в 30-е годы? Без ответа на эти основополагающие вопросы невозможно представить себе повседневную жизнь и восприятие режима, реконструировать поиски групповой и индивидуальной идентичности.

Буржуазная семья в Германии в первой половине ХХ века, оставшись в своей основе неизменной, испытала к началу 30-х гг. тем не менее множество потрясений. Иллюзия вечной действенности этой семейной модели, которая смыкалась с иллюзией незыблемости общественного порядка, в рамках которого она и существовала, была разрушена Первой мировой войной и последовавшей за ней революцией 1918/19 гг. Ориентация на законный брак, освященный авторитетом церкви, подвергалась критике со стороны приверженцев теорий «свободной любви» и «стакана воды», незыблемость материальных устоев, основанных на имуществе отца и его роли единственного кормильца, также пошатнулась, протестанско-аскетическое понимание ролей мужчины и женщины в их совместной жизни и воспитании детей, основанное на «разумной любви», уступало место любви романтической, признанию за детьми права на самостоятельный выбор спутника жизни. Любовь, а не материальные соображения, становилась важнейшим условием заключения брака. Супружеская любовь-долг постепенно эротизировалась, наполнялась как и культура в целом сексуальностью, от брака стало естественным ожидать удовлетворения сексуальных потребностей, причем не только мужчины, но и женщины! Даже такое сакральное понятие как девственность, ранее являвшаяся обязательным условием для начала «честного супружества» в бюргерской семье, в ряде случаев уступает натиску пока по большей части лишь со стороны жениха[31].

Развитие женской эмансипации подняло статус жены даже как хозяйки дома, новые партнерские отношения подразумевали равноправие, взаимное общение, советы и обсуждение как внутрисемейных дел, так и общественных событий между супругами. Эта ситуация потребовала дальнейшей индивидуализации как семьи в целом, так и самих мужа и жены: в партнере наиболее ценимой стороной становилась его личность, религиозный догмат единственного брака получил в этом отношении неожиданное подкрепление, так как семейное счастье базировалось отныне на взаимной коммуникации и понимании