Мы здесь живем - [12]

А присутствовавшие тут же шофера, работающие на вывозке гравия из карьера, смеются надо мной: «Вот чудак! Кто ж тебе для дома даст гравий?» И тут же предлагают: «Да мы тебя завалим этим гравием. Плати по червонцу за машину, и все».

— А документы будут? — спрашиваю я.

— Какие еще документы?

— Ну, квитанция, что гравий не ворованный, а законно выписанный?

— Не-е…

Так-то вот. Плати по десять рублей за машину, и тебе в два-три дня навозят. Только мне-то таким образом приобретать что-либо не стоит. Сразу прибегут всякие «органы» и потребуют предъявить эти самые бумажки.

А я намеревался построить дом на всем законном.

Карьер подчинялся александровскому ДРСУ. Подал я заявление начальнику, а тот то же самое мне в ответ, что и в карьере: частников не обслуживаем!

Я ему под конец спора: ежегодно в центральных газетах публикуют постановления ЦК КПСС и Совета Министров о содействии местных властей индивидуальному строительству, о помощи и транспортом, и стройматериалами… А он мне с безразличием: «У нас такого нет».

Пришлось писать жалобу в областной центр. Писал я уже не в надежде добиться продажи мне гравия, а просто зубоскальства ради. Но вдруг из Владимира мне приходит бумажка-копия: «В виде исключения продать гр-ну Марченко гравий в количестве, необходимом для строительства дома…» Именно в виде исключения. Это единственное и наверняка последнее исключение, которым я воспользовался от советской власти.

Выписал я у того же начальника себе двадцать пять кубометров гравия и — в карьер. Там, когда я предъявил разрешение на получение гравия, снова все были поражены. Оно и понятно. Ведь никто из частников не выписывает гравий, а просто покупают его у шоферов. Оно и выгодней: куб стоит по государственной цене шесть рублей, то есть маленький самосвал вместе с доставкой будет стоить двадцать пять рублей. А шофера его «толкают» налево по десятке машину. А тут еще и то, что частнику, даже если он захочет приобрести все законно, просто отказывают, и тем самым само государство поощряет воровство и жульничество.

Но вот я в карьере. Начальник карьера мне: «Пожалуйста, забирайте свои двадцать пять кубов».

Но машин для этого нет. Мне снова предлагают услуги шофера. На это я иду, ибо за левые перевозки у нас пока что не судят и никаких квитанций на это не нужно иметь.

Но шофера отказываются возить мне «мой» гравий. Они предлагают «свой», рейсовый. Вместо того чтоб везти гравий куда следует, его везут «налево» для продажи. Так что я забрал почти весь свой гравий, не использовав законных накладных.

Слава богу, с гравием я разделался довольно удачно.

Из всего строительного материала, что требовался мне, я законно смог купить только шифер и кирпич. Но кирпич оказался доступен частнику только потому, что он немыслимо низкого качества. Этот кирпич разваливается в руках, и его приходилось грузить в машину осторожно, как легко бьющуюся посуду. И все равно при погрузке-выгрузке да дорогой от тряски треть, если не половина, кирпича превращалась в битьё.

Особенно плохо пришлось мне с добыванием леса и пиломатериалов. В Александрове и в Карабанове существуют лесничества и леспромхозы. На их складах есть и круглый строевой лес, и всякий пиломатериал. Но ничего нельзя выписать. Единственное, что мне удалось приобрести, — это отходы от пиломатериалов — дровяной горбыль. Все начальство на мои просьбы объяснить мне, почему я ничего не могу купить у них, отвечало одно и то же: частников мы не обслуживаем.

Это общее правило. И неизвестно, чем руководствуется при этом государство. А результат один: процветают взяточничество и воровство. Люди строят, и им строительный материал нужен. И они его достают доступными, но незаконными способами. И при этом, как правило, частнику все обходится намного дешевле. Это оттого, что «продавец» в таком случае продает не свое, а ворованное, и ценой не дорожит. Так что в выигрыше от этого и «продавец», и покупатель. Проигрывает государство, и здорово. Я уж не говорю о морали и нравственной атмосфере в стране.

Я уже давно убедился, что в нашей стране создан строй, при котором каждого человека делают преступником. Тебе дано много разных «прав», но на деле ты это право можешь осуществить и реализовать, только нарушая Уголовный кодекс.

Вот тому самое, как мне кажется, яркое доказательство. Начав завозить материал, я обратился в исполком за разрешением на строительство. Я надеялся, что встречу там и понимание, и помощь — хотя бы в приобретении технической документации. Разговор у меня состоялся с главным архитектором Александровского района. Он мне заявил, что мне никто не разрешит строить дом.

— Это почему же? — опешил я.

— Износ вашего дома составляет всего лишь сорок два процента, и в нем еще жить да жить можно!

— А сколько процентов износа нужно, чтоб вы разрешили построить новый дом?

— Не менее шестидесяти пяти.

— Это что же, ждать, пока меня вместе с семьей завалит гнилушками или когда пообмораживаемся все зимой?

— Мы вам можем разрешить сделать капитальный ремонт.

И пошло все вокруг этого. Ни в какую мне не разрешают построить новый дом. И чего только не было мне наговорено в отделе главного архитектора! Оказывается, имеется масса причин и предлогов не давать населению строить дома.