Мы здесь - [12]

– Ну а копов попутно подключить нельзя?

– Я этого не говорил. Нынче к таким делам относятся со всей серьезностью. Тысячи людей из года в год начинают чувствовать, что становятся объектами нежелательного внимания. А большинство женщин, убитых своими бывшими партнерами, вначале ими втихую отслеживаются. Так что твоей знакомой ни в коем случае не скажут: «Девушка, идите лесом, у нас тут дел невпроворот». Но вам нужно фактическое свидетельство, чтобы полиция отреагировала чем-то большим, чем совет купить «пшикалку». У той дамы, похоже, и ее нет?

– Тоже так думаю.

– А еще чувствую, что ты к ней не пылаешь.

– Бог ты мой! Что, прямо так в глаза бросается?

– Ты своих чувств никогда толком скрывать не умел. А здесь сердечностью от тебя что-то и не пахнет – видно, подзасох. Был виноград, стал изюмом.

Я поинтересовался, не думает ли он как-нибудь нагрянуть сюда в Нью-Йорк.

– Если соберусь, предупрежу заранее, – ответил Рэйнс. – Загодя, чтобы ты сумел вырваться. У нас все?

– Всегда тебе рад, Билл.

– Вот врун…

Запихивая в карман мобильник, я почувствовал, как кто-то теребит меня за рукав. Обернулся – Лидия, смотрит взволнованными глазами:

– Ты Фрэнки не видел?

– Боюсь, что нет, – ответил я. – Буду высматривать в оба глаза.

Старушенция разулыбалась, и по ее лицу змейками поползли глубокие морщины:

– Уж будь добр, дорогуша. Я уверена, что его нынче видела. Как раз вон там. Просто знаю, что это был он.

О Лидии мне рассказали, когда мой трудовой стаж в «Адриатико» не насчитывал еще и нескольких часов. Когда-то давно она играла, пела и плясала в варьете на Бродвее (или почти рядом, на расстоянии пробега такси), будучи безусловно красивой и талантливой. И вот как-то ночью лет тридцать назад кто-то из ее близких – то ли брат, то ли любовник, то ли просто друг (сведения разнятся) – оказался убит возле бара на Первой авеню.

Во всяком случае, так ей сказали в полиции. Сама же она верить этому наотрез отказалась. И с той поры пребывала в стойком убеждении, что этот самый парень – уж кем он ей приходился – остался жив и живет до сих пор. Иногда она якобы видит своего Фрэнки, окликает его, зовет, но он все никак не может ее расслышать или остановиться. С сердобольными доброхотами, пытающимися ее как-то пристроить, эта женщина обращалась бесцеремонно, потому как сумасшедшей себя не считала. С тротуаров на нее по-прежнему оборачивались, хотя теперь в основном из-за экзотичных лохмотьев с грудами всевозможных побрякушек. Ночевала Лидия в парке Томпкинс-сквер, тщательно оберегая свой уголок от других бомжей, которых отгоняла грозным рыком. Космы ее были словно присыпаны снегом, а прокуренная насквозь глотка исторгала задышливые хрипы, и потому потуги Лидии изобразить что-нибудь из репертуара варьете (а такое бывало) звучали весьма неприятно.

– Пора обратно в цех, Лидс, – сказал я, тайком запихивая ей в ладонь несколько баксов. Принимать деньги на виду она противилась. – Давай, чтоб все было нормалек.

– Ладно, ладно… Славный ты парнишечка!

Ой ли? Не уверен. Но, во всяком случае, есть куда стремиться.

С окончанием дежурства я спустился вниз и до половины второго подпирал барную стойку, при необходимости помогая то здесь, то там. Затем, как частенько бывает, когда ночи выдаются хлопотливыми, мы отправились подзаняться примерно тем же в еще какой-то дружественный бар, где из местных притонов собралась целая стая поваров, официантов и прочего полутрудового элемента. К той поре, как мы с Кристиной пешком отправились домой, между нами все уже нормализовалось.

– Она сама ничего не говорила? – поинтересовался я.

– А?

– Кэтрин. Ты сказала, там какая-то проблема. Это ведь ты убедила ее составить со мной разговор. Сама она на него не напрашивалась.

– А ты смышленей, чем кажешься, – усмехнулась Кристина. – С виду и не подумаешь!

– А у тебя нюх, когда что-то не так.

– Как тебя понимать? Что ты теперь воспринимаешь ее серьезнее?

– В ее жизни явно что-то происходит. Я так считаю. Видно и то, что тебе не все равно, а значит, и мне надо приглядеться внимательней. Поэтому, когда увидишь ее завтра на вашем кружке, скажи ей, что твой бойфренд иногда бывает мудаком, но если она хочет, чтобы он ей помог, он постарается.

– Мой бойфренд?

– В смысле, я.

– Ах, вон оно что! Ну конечно, если мы переедем в Виллидж, ты, возможно, рассчитываешь проапгрейдиться до «партнера». Но предупреждаю сразу: это сопряжено с дополнительными бонусами.

– Это какими?

– Ой нет! Моя мама хотя и двинутая стерва, но, по крайней мере, она научила меня не разбрасываться хозяйством и жильем.

– Ты, я вижу, неуступчива?

– Я вообще не отступаю. Ты это, наверное, во мне уже заметил.

Я обнял подругу за плечи, она обвила меня за талию, и остаток пути мы прошли, слушая отдаленную крикотню и смех, – планетная система из двоих, тихо странствующая через вселенную.

Я мирно стоял на кухне, наливая по стаканам воду нам обоим на сон грядущий, когда заслышал, как Кристина быстро прошлепала из спальни:

– Я пропустила один звонок.

– И?

– Слушай.

Она нажала пару кнопок.

Из динамика донесся голос Кэтрин Уоррен – чуть сбивчивый, с жестяным оттенком.