Мы всегда были вместе - [9]

— Он приезжает, заходит ко мне и всегда спрашивает о тебе, а ты — о нем, — сказала Тося года два назад. — Вы бы уже встретились один раз и поговорили!

Римма не знала, хочет ли она встретиться с Алексеем. Она мечтала о встрече, но мысль о ней пугала ее. Иногда ей казалось, что если она увидит Алексея, то сердце не выдержит — его разорвет на части. Ей было страшно, что, встретившись со старой любовью, она потеряет голову и бросит Игоря. Они так и не встретились, но Римма точно знала: приедет муж и в постели она снова будет представлять, что рядом с ней не он, а Алексей.

***

Люба помогла подруге с приготовлениями к празднику. — Завтра наконец-то все съедутся! — сказала Римма, поставив в холодильник последнюю полную кастрюлю. — Спасибо тебе, Любаня! Без тебя не управилась бы.

— Да не за что! — улыбнулась женщина. — Ты мне лучше скажи, когда ты своим сообщишь о болезни?

— Ну, не под елочку же им такой «сюрприз» положить? Сразу после праздника, — пообещала Римма.

— И в больницу тоже?

— Конечно! Кто знает, сколько мне на веку праздников осталось? — грустно произнесла Римма.

— Начинается! Ты говоришь как старая бабка! — нарочито весело сказала Люба.

— Ты не права, стать старухой мне не придется, и в этом мое преимущество.

— Как это все ужасно! — дрогнувшим голосом произнесла Люба. — Я до сих пор не верю!

Она обняла Римму за плечи, наклонила голову к ее голове.

— И не говори! — согласилась Римма. — Люба, я вот думаю о том, что этот мир был до меня, есть и будет после. Люди рождаются для того, чтобы побывать гостями в нем и через некий промежуток времени уйти. Зачем мы тогда живем? Суетимся, работаем, растим детей, занимаемся любовью, спим, едим — и все это ради чего? Чтобы когда-то стать кормом для червей? Выходит, что жизнь — это испытание нас на прочность?

— Ты говоришь страшные вещи, — задумчиво произнесла Люба и прижалась к подруге.

— Я говорю то, о чем мы стараемся не думать, но все прекрасно понимаем, что мы рождены для того, чтобы умереть. Мы не говорим об этом, боимся пускать такие мысли в голову, чтобы они не материализовались, а в это время проходит наша жизнь, часики отсчитывают обратный ход, начиная от дня нашего рождения.

— Часы приближают нас к смерти? Я никогда не думала об этом.

— Все так, не ты одна. Давай не произносить это страшное слово, — попросила Римма. — Мне казалось, что я уже имею право говорить все, о чем думаю, и не бояться, но это слово… Оно такое ужасное, как и сама жизнь.

— Говорят, что надо радоваться жизни.

— Это для самообмана, чтобы не думать о своей кончине.

— Почему? Почему жизнь такая жестокая? — У Любы из глаз покатились слезы.

Она пыталась сдержать себя, но было поздно. Мысли подруги навеяли грусть и отчаяние, и Люба расплакалась, уткнувшись Римме в плечо. Она ощутила, как содрогнулось тело Риммы, когда она попыталась подавить в себе рыдания, которые толчками вырывались наружу. Римма обняла подругу и сама неутешительно расплакалась.

— Почему я должна покинуть этот мир так рано? — сквозь слезы говорила Римма. — Мне очень страшно! Я не хочу умирать!

— Я с тобой, мы что-нибудь придумаем, — отвечала ей Люба, хотя сама не знала, как утешить подругу. — Мы обязательно что-нибудь придумаем!

— Не бросай меня, Любонька, — всхлипывая, просила Римма.

— Я с тобой!

Они долго плакали, сетуя на несправедливость и жестокость этого мира, пока все слезы не были выплаканы.

— Если хочешь, то можем повторить поход в кабак, — сказала Люба, вытирая красное лицо после умывания.

— Не хочется. Оторвались один раз по полной, и хватит. Особого удовольствия я не получила.

— Чего еще тебе хочется?

— Так спрашивают о последнем желании человека на этой земле. — Римма попробовала улыбнуться, но улыбка вышла кривой и грустной. — Хочется в одночасье многого и ничего. — Женщина пожала плечами.

— Определяйся!

— Я подумаю.

Люба рассчитывала остаться у нее на ночь, но Римма сказала, что хочет побыть одна.

— Выгоняешь подругу? — пошутила Люба, одеваясь в коридоре.

— Нет. Буду обдумывать свое очередное желание.

— Особо не капризничай! — улыбнулась ей Люба на прощанье.

В квартире стало так тихо, что было слышно тиканье настенных часов. Римма подумала, что никогда раньше не задумывалась о том, что невинный часовой механизм с циферблатом на стене ведет людям обратный счет времени и каждое его тик-так — это еще один шаг в небытие.

«Надо думать о чем-то хорошем», — решила она и закрыла дверь, чтобы не слышать тиканье.

Римма приняла свою любимую позу на диване и задумалась о том, чего ей хочется сейчас больше всего. Конечно же, ей хотелось проснуться и понять, что ее болезнь — это просто страшный сон, но она не спала. Значит, надо отпустить мысли о неизбежном и подумать о своих желаниях. И снова она вспомнила Алексея.

«Неужели мы с ним так и не встретимся? Если быть откровенной, то очень хочется его увидеть, — думала она. — Только увидеть? Нет, я хочу испытать еще хотя бы один раз то, что было между нами в молодости, и снова ощутить себя желанной, возбужденной, страстной, такой, какой я никогда не была с мужем».

От одних таких мыслей ее бросило в жар. Римма ни разу не изменяла мужу, не допускала об этом даже мысли, но сейчас все было иначе.