Мы все - осетины - [13]

В благородных импортных напитках вроде виски, текилы, или рома я совершенно не разбираюсь. Ну честное слово, глупо мне кажется выкидывать совершенно нереальные деньги на то, чтобы попробовать огненную жидкость, что почти стопроцентно окажется какой-нибудь контрафактной или фальсифицированной гадостью. А не попробовав ни разу, как будешь разбираться? Другое дело Фима, тот всегда с детских лет был рисовщиком и показушником, для него просто не мыслимо употреблять тривиальную водку, пусть даже отличного качества. Нет, и здесь нужно выпендриться, именно поэтому в сумке оказалась эта бутылка вискаря, а не привычная каждому россиянину водяра.

— Мне кажется, виски положено пить со льдом и содовой… — начал было я нерешительно, но тут же был остановлен, так и не закончив мысли.

— Нечего тут кочевряжиться! То же мне прынц нашелся! Лед ему подавай, не хочешь пить, не пей. Давай сюда пузырь, не задерживай!

— Ага, щас прям! — обрезал я потянувшегося уже за бутылкой приятеля и с опаской хлебнул из совершенно неудобной формы горлышка.

Виски воняло откровенной паленой сивухой, не знаю от того что теплое, или действительно так и полагается, но по мозгам ударило исправно, унимая сотрясающую руки противную дрожь, разливаясь где-то внутри приятным теплом. Глотку скрутило в мгновенном рвотном приступе, когда проглоченное пойло вдруг неудержимо запросилось обратно, но усилием воли я сдержался и протолкнул-таки остатки жидкости в желудок. На глазах аж слезы выступили. Но уже через несколько секунд на душе ощутимо захорошело. А окружающий мир стал гораздо менее гнусным. Фима молча выхватил волшебную бутылку из моих расслабленных пальцев и надолго припал к горлышку. Слышно было жадное бульканье, звездный свет выхватывал из темноты, расцвечивая серебром, ходящий взад-вперед в такт глоткам кадык. Почему-то это зрелище показалось мне чрезвычайно забавным и я глупо хихикнул, прикрывая рот ладонью. Потом бутылка снова вернулась ко мне, и теперь теплое вонючее виски лилось внутрь уже без сопротивления, похоже организм осознал наконец, что эта отрава в данный момент ему просто необходима и смирился, посчитав ее меньшим злом.

Комната слегка покачивалась в темноте, словно палуба океанского корабля, звезды ободряюще подмигивали с неба, гладили лицо мягким рассеянным светом. Сосредоточенно присосавшийся к бутылочному горлышку Фима, казался милым и забавным малышом. Ага, отлученный от груди младенец, уже сам из бутылочки сосет, кажется так было у кого-то из классиков. Очень точно подмечено. Соответствует моменту. Фима наконец отлип от источника живительной влаги и шумно выдохнув, откинулся назад, опираясь спиной об оконную раму. Послышался странный дробный стук, тихий и неравномерный. Я не сразу понял, что это стучат зубы моего приятеля. Он вымученно улыбнулся в ответ на мой вопросительный взгляд.

— Можно подумать тебе не страшно, супермен хренов?

Страшно? Да, наверное… Впрочем не знаю, может быть я просто не успел испугаться? Не хватило воображения представить, жуткие последствия ночного обстрела для меня лично? Надо же, какая эмоциональная тупость, а еще художник. Отчего-то мне стало вдруг обидно за себя и, пытаясь взять некий реванш, я спросил с подковыркой:

— А ты что, прям вот так вот до судорог испугался? Ты же у нас отважный стрингер и на войне не в первый раз. Или врал тогда, что в Боснию ездил?

— Причем здесь это! — он досадливо отмахнулся рукой, вновь вне очереди припав к бутылке. — Тогда я молодым дураком был, теперь все другое. Да и не обстреливали нас там из орудий. Ты что, сам разницы ни фига не улавливаешь?

Я отрицательно качнул головой, тупо глядя ему прямо в глаза. Я действительно не видел никакой разницы. Да, наверное приятнее когда тебе аккуратно бамкнет прямо в лоб снайпер, и ты умрешь раньше, чем успеешь понять, что собственно произошло, чем если тебя разорвет, к примеру, пополам артиллерийским снарядом и придется корчиться в грязной пыли испытывая жуткую боль и видя рядом собственные оторванные ноги. Но ведь и смерть от пули тоже может быть разной. А если пулевое в низ живота? В мочевой пузырь? Видел я такие ранения в прошлой жизни — врагу не пожелаешь. А вообще-то скорее всего никакого принципиального различия нет, смерть, она смерть и есть, остальное уже малозначащие на практике детали.

— Бац, и все! — пьяно улыбаясь заявил я прямо в нервно вздрагивающее лицо Фимы и для пущей убедительности звонко хлопнул в ладоши. — Бац, и все! На хер я с тобой поехал, придурок?

— Идиот! Шут гороховый! — фыркнул одноклассник опять внаглую без очереди булькая бутылкой.

Оторвался, оттирая рукавом губы, сипло вдохнул и пояснил свою мысль более развернуто:

— Пуля она тоже, конечно, бывает шальной, с дуру выпущенной. Но это редко. Как правило, пуля — штука адресная, лично кому-нибудь конкретному предназначенная. А на фотографа зачем пулю тратить? Он же тебе не друг и не враг, он в этих разборках и вовсе не участвует. Бывает, конечно, но чаще случайно, если вдруг попадешься под горячую руку. А пушки? Ты хоть сам представляешь себе, что это такое? Это как в анекдоте: «Посыпь его мелом, щас палицей ёбну!». Это как огромной дубиной. Хрясть, и все! Кто не спрятался, я не виноват! По всем разом, скопом, без разбора и сортировки. Без разницы кто ты: солдат, мирный житель, врач без границ, корреспондент… Один черт, не зарылся вовремя в землю, и кишки наружу… чувствуешь теперь разницу?