Мы все не ангелы - [4]

Лие было двадцать два года. Это Игнат выяснил, когда вез ее после разговора с Вадимом Константиновичем к той самой студии, за которую отец вовремя не заплатил.

Еще выяснил, что Лия певица и даже лауреатка каких-то конкурсов, о которых он не слышал ни до, ни после. Впрочем, он всегда был далек от музыки.

Девочка тогда явно ждала его у отцовского кабинета. Ей абсолютно нечего было делать рядом с деловитыми секретаршами. Конечно, Игнат поинтересовался, куда девушке нужно поехать и не сможет ли он ее отвезти.

Оказалось, что отвезти ее он сможет. Он отвез и с тех пор как минимум раз в неделю терял время, слушая Лиино пение. Пение было не то речитативом, не то шепотом. Даже Игнат со своим отвратительным музыкальным слухом понимал, что девочке лучше заняться чем-то другим.

Впрочем, папа для дочки денег не жалел, и оркестр играл неплохо, а танцовщики за ее спиной двигались вполне прилично.

Студия нередко превращалась в небольшой концертный зал. После концерта в интернет выкладывались клипы.

Клипы набирали большое число просмотров, но Игнат подозревал, что к числу просмотров прямое отношение имеют деньги Вадима Константиновича.

Ему повезло, Лия уже кончала репетировать.

– Ну как? – Глазки она, как обычно, распахнула, окончательно отложив микрофон.

– Замечательно! – восхитился Игнат. – Супер!

Она скрылась в боковой комнате, переоделась. Еще ей не мешало бы умыться – наклеенные ресницы выглядели довольно комично, но Игнат одобрительно кивнул, когда она снова появилась перед ним в рваных джинсах и розовых кроссовках.

– Куда поедем?

– В ресторан.

Ей не хотелось в ресторан. Ей хотелось к нему домой, но на это Игнат никак не мог решиться.

15 мая, среда

На сегодняшнее занятие пришло всего трое малышей. В мае детей начинали отвозить на дачи, а общая атмосфера была полна предчувствием долгих летних каникул.

Эти два мальчика и девочка ходили на занятия уже год, и Дана с удовольствием отметила, что дети уже не топчутся, как неуклюжие слонята, а по-настоящему танцуют. Особенно радовала девочка. Она приходила с няней, и Дана несколько раз говорила той, что у ребенка отличный слух, и ее стоит учить музыке. Молодая веселая няня в ответ улыбалась и кивала, но Дана не была уверена, что девушка воспринимает ее слова серьезно.

На улице было по-летнему тепло. На газонах желтели одуванчики, радовали глаз. Утром Дана одуванчиков не заметила.

До дома идти было всего десять минут, и она шла медленно, чтобы растянуть удовольствие от весеннего дня. А у своего подъезда, вздохнув, не свернула к крыльцу, а пошла дальше, к дому учительницы Веры Сергеевны.

Навещать Верину сестру никакой необходимости не было, Дана пожилой женщине не родственница и не подруга, но что-то заставило ее нажать на кнопку звонка.

– Здравствуйте, Любовь Сергеевна, – поздоровалась она, когда дверь открылась.

– Даночка! – Женщина робко улыбнулась.

Дана не была уверена, что женщина помнит, как ее зовут. Вчера Любовь Сергеевна, казалось, плохо понимала, что происходит вокруг.

– Проходи.

Проходить Дане не хотелось. Ей хотелось забыть, что выстрел может внезапно оборвать чью-то жизнь и потом родственники жертвы станут смотреть на мир непонимающими глазами. То есть родственница. Сестра.

– Проходи, Даночка.

– Чем-нибудь помочь, Любовь Сергеевна? – Дана вытерла ноги о придверный коврик.

– Проходи, проходи. – Женщина позвала ее на кухню.

Квартира учительницы была такой, как Дана себе и представляла – маленькой, забитой книгами.

И кухня маленькая, в ней едва помещалась старая стенка. Когда-то похожая была у Даниных родителей, но они давно поменяли ее на современную.

– Садись.

Любовь Сергеевна быстро поставила на стол чашки, достала из холодильника баночки с вареньем.

– Ты училась у Верочки?

– Да, – Дана послушно пристроилась на углу стола. – Я любила ее уроки.

Любовь Сергеевна заварила чай, Дана подвинула к себе чашку.

– Мой муж до сих пор не берет в руки книги, которые в школе проходили, а нам Вера Сергеевна привила любовь к литературе.

– Она всю жизнь мечтала свои книги писать, да вот не получилось.

Любовь Сергеевна была похожа на сестру, такая же невысокая, коротко постриженная, только чуть полнее. Наверное, поэтому вид у нее был домашний, не такой строгий, как у Веры.

Женщина села напротив, задумалась, тронула пальцами седые волосы.

– Верочка никогда на митинги не ходила. И я тоже…

Веру убили перед началом оппозиционного митинга недалеко от парка. Это Дане рассказала Нина еще до похорон.

– А тут вдруг решила – пойду.

После Нининого звонка Дана почитала в интернете про тот митинг. Народу собралось мало. То ли людей все в стране устраивало, то ли разъехались на дачные участки сажать картошку.

Впрочем, Федора и Дану в стране многое не устраивает и на дачу они не уехали, а про митинг даже не знали.

Любовь Сергеевна прислушалась, вышла из кухни. Теперь и Дана расслышала, как все громче раздаются телефонные звонки.

– Алло, – хозяйка с телефоном у уха прошла мимо Даны, снова села за стол и ахнула: – Сережа! Сереженька…

– Теть Люба, почему у Веры телефон не отвечает? – Дана хорошо слышала мужской голос.

– Ее убили, Сережа. Десятого числа. Застрелили…