Мы все были солдатами - [47]
— Светлого времени осталось мало, а надо подтянуть артиллерию, пополнить боеприпасы, и люди устали, — говорит командир полка. — Разрешите атаковать Юрково ночью!
— А подготовиться засветло успеете?
— Успеем! Совместим работу на местности с командиром батальона, командирами рот и средств усиления.
Я согласился. Атаку после короткого огневого налета назначили на 3 часа ночи.
— Поезжай, Иван Григорьевич, в первый батальон, — приказал я своему адъютанту старшему лейтенанту Козырю, — посмотри, как будет организован бой…
За ночь Юрково не было взято. Вернулся из полка и адъютант. Его рассказ насторожил меня…
— На рекогносцировке, которую провел командир полка засветло, все было понятно. Хотя удаление до противника оставалось большим, ориентиры и рубежи взаимодействия просматривались четко. Командиры батальона, дивизиона, рот и батарей уяснили свои задачи и порядок их выполнения. Но все делалось в спешке. Для организации взаимодействия с командирами взводов, отделений и расчетов, постановки задач личному составу светлого времени не осталось, и эту работу провели уже в сумерках.
С началом продвижения началась путаница. Основной ориентир перестал наблюдаться. Вторая рота, по которой равнялась и первая, вместо движения строго на север, пошла на северо-восток, вдоль фронта. Кто-то заметил это, поднял тревогу, людей остановили, стали в темноте разбираться с местностью, а время шло…
Командир батальона вместо того, чтобы двигаться невдалеке от своих подразделений, как это в условиях ночи рекомендуется Уставом, значительно отстал. Ориентируясь на редкие доклады, поступавшие от ротных, истинной обстановки не знал.
Когда по противнику начался огневой налет, стрелковые роты еще не вышли на рубеж атаки. Рассвет застал их окапывающимися под огнем противника в 300 метрах от его переднего края…
Так мстят за себя допуски в организации боя и контроле за его ходом. Юрково после сильной артиллерийской подготовки было освобождено в тот же день.
…Пустошка — маленький районный центр запомнился мне мастерством, которое показали в бою за него бойцы и командиры, трагичной судьбой города и его жителей.
27 февраля. Накануне двое суток бушевала снежная вьюга. Дороги замело. У лесных опушек и околиц сожженных сел — сугробы. Болота скрылись под глубоким снегом. Температура минус 17 градусов.
Внезапная ночная атака принесла успех. На лыжах, с орудиями, минометами и пулеметами на специальных салазках, части 119-й гвардейской дивизии освободили Пустошку.
Под глубоким снегом взорванный город только угадывался. Среди белой пустыни высилось единственное здание городской больницы, заминированное врагом.
Глядя на разрушенную Пустошку, я мысленно представлял себе гигантский труд, который понадобится для того, чтобы все это восстановить.
С группой офицеров и солдат, бывших со мной на наблюдательном пункте, мы разместились на ночь в небольшой баньке, предварительно проверенной саперами. Давно не топившаяся, она дала нам приют в эту зимнюю ночь среди развалин Пустошки. Уставшие, голодные и замерзшие, за кружкой натопленного из снега горячего чая, мы долго делились впечатлениями об этом февральском дне, приблизившим нашу победу еще на один шаг.
А утром появившиеся из подвалов редкие жители рассказали нам, что у северо-западной окраины Пустошки, возле бывшего поселка МТС, лежат под снегом более двух тысяч мирных жителей, расстрелянных гитлеровцами. Так закладывался фашистами «новый порядок»…
…2-й Прибалтийский фронт. В июне 1944 года меня назначили командиром 33-й стрелковой дивизии… Она занимала плацдарм на левом берегу реки Великой в районе Пушкинских Гор. Знакомясь с местностью, я увидел, что захват деревень Новый Путь и Посад создавал условия для выхода в тыл плацдарму противника на правом берегу реки Великой.
Только ночью сумел я добраться к позициям второй стрелковой роты, оторванных от участка 82-го полка. До противника здесь было не более 100—150 метров. Отсюда намечалась наша атака. Бойцы внимательно смотрели на меня, считая, наверное, что в такое место командир дивизии без особой нужды не придет. Они следили за тем, что меня интересует, вдумывались в смысл задаваемых мною вопросов.
Когда я закончил работы, стало ясно: решать будет каждая минута, успех может быть достигнут только внезапным и стремительным ударом.
Операция была частной, и проводить ее надо было за счет внутренних сил и средств. Командир полка подполковник Л. Я. Жаворонков предложил привлечь к участию в ней две стрелковые роты, находившиеся в его резерве, других сил у него не было. И тогда я подумал о штрафной роте, прибывшей недавно к нам на усиление…
В 7.30 23 июня после пятиминутного огневого налета две стрелковые роты 82-го полка и штрафная рота за 50 минут овладели в Новом Пути и Посаде опорными пунктами врага. А потом за трое суток отразили 36 вражеских атак. Длинные списки на награждение орденами и медалями пошли в штаб армии…
2-й Прибалтийский фронт. В последних числах июня в дивизию, на плацдарм реки Великой, прибыл командующий 1-й ударной армией генерал-лейтенант Никанор Дмитриевич Захватаев. Встретил я его у переправы, представился и кратко доложил обстановку. День выдался теплый. Противник вел редкий артиллерийский и минометный огонь. Сюда с нескольких направлений доносилась частая ружейно-пулеметная стрельба, залповые взрывы гранат, выстрелы противотанковых орудий.
Военно-исторический очерк о боевом пути 10-й гвардейской истребительной авиационной дивизии в годы Великой Отечественной войны. Соединение покрыло себя неувядаемой славой в боях под Сталинградом, на Кубани и Курской дуге, в небе над Киевом, Краковом и Прагой.
Чингиз Торекулович Айтматов — писатель, ставший классиком ещё при жизни. Одинаково хорошо зная русский и киргизский языки, он оба считал родными, отличаясь уникальным талантом — универсализмом писательского слога. Изведав и хвалу, и хулу, в годы зенита своей славы Айтматов воспринимался как жемчужина в короне огромной многонациональной советской державы. Он оставил своим читателям уникальное наследие, и его ещё долго будут вспоминать как пример истинной приверженности общечеловеческим ценностям.
Для нескольких поколений россиян существовал лишь один Бриннер – Юл, звезда Голливуда, Король Сиама, Дмитрий Карамазов, Тарас Бульба и вожак Великолепной Семерки. Многие дальневосточники знают еще одного Бринера – Жюля, промышленника, застройщика, одного из отцов Владивостока и основателя Дальнегорска. Эта книга впервые знакомит нас с более чем полуторавековой одиссеей четырех поколений Бриннеров – Жюля, Бориса, Юла и Рока, – и с историей империй, которые каждый из них так или иначе пытался выстроить.
Вячеслав Манучаров – заслуженный артист Российской Федерации, актер театра и кино, педагог, а также неизменный ведущий YouTube-шоу «Эмпатия Манучи». Книга Вячеслава – это его личная и откровенная история о себе, о программе «Эмпатия Манучи» и, конечно же, о ее героях – звездах отечественного кинотеатра и шоу-бизнеса. Книга, где каждый гость снимает маску публичности, открывая подробности своей истории человека, фигура которого стоит за успехом и признанием. В книге также вы найдете историю создания программы, секреты съемок и материалы, не вошедшие в эфир. На страницах вас ждет магия. Магия эмпатии Манучи. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Книга известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Соколова раскрывает тайны четырех самых великих романов Федора Достоевского – «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы» и «Братья Карамазовы». По всем этим книгам не раз снимались художественные фильмы и сериалы, многие из которых вошли в сокровищницу мирового киноискусства, они с успехом инсценировались во многих театрах мира. Каково было истинное происхождение рода Достоевских? Каким был путь Достоевского к Богу и как это отразилось в его романах? Как личные душевные переживания писателя отразились в его произведениях? Кто был прототипами революционных «бесов»? Что роднит Николая Ставрогина с былинным богатырем? Каким образом повлиял на Достоевского скандально известный маркиз де Сад? Какая поэма послужила источником знаменитой легенды о «Великом инквизиторе»? Какой должна была быть судьба героев «Братьев Карамазовых» в так и ненаписанном Федором Михайловичем втором томе романа? На эти и другие вопросы о жизни и творчестве Достоевского читатель найдет ответы в этой книге.
Большинство книг, статей и документальных фильмов, посвященных панку, рассказывают о его расцвете в 70-х годах – и мало кто рассказывает о его возрождении в 90-х. Иэн Уинвуд впервые подробно описывает изменения в музыкальной культуре того времени, отошедшей от гранжа к тому, что панки первого поколения называют пост-панком, нью-вейвом – вообще чем угодно, только не настоящей панк-музыкой. Под обложкой этой книги собраны свидетельства ключевых участников этого движения 90-х: Green Day, The Offspring, NOF X, Rancid, Bad Religion, Social Distortion и других групп.