Мы - террористы - [13]
– Довольно.
– Хорошо. Заметь, я не спрашиваю тебя о причинах. О причинах я догадываюсь. Я просто намекаю: мы не совсем то, чем должны быть. Жизнь нас приспосабливает к себе. Да, я, может быть, торгаш. У меня, может быть, это в крови. Но я с такой кровью лег в журналисты, как пуля в девятку. Почти в десятку. Чуть-чуть не попал. А ты, философ, наверное, отклонился на двадцать процентов… или на пятьдесят процентов, когда затеял наше дело. Ты сам-то понимаешь от чего ты отклонился?
– Понимаю. Но я, отклоняясь, в какой-то степени возвращаюсь.
– Нормальные герои всегда идут в обход?
– Просто я возвращаюсь длинным окольным путем. Существует механизм, который делает из нас то, чем нам быть не предназначено. И я хочу сломать в нем одну маленькую детальку. Пускай он работает хуже. Чем не философическое действие? Идут, молчат. Дождь кончился. Солнышко на небе слова нежные лепечет. Хорошо ему, умытому.
Философ застенчиво спрашивает:
– Хотя бы чисто теоретически… Какой процент информации, которую TV передает нам, простым смертным, достоверен? Раньше я думал, что при всяком режиме нужно просто уметь вчитываться, видеть написанное между строк. Но, видимо, разрушение зашло глубже…
– Какой процент? Никакой процент. Случайные разрозненные совпадения с правдой факта. Если завтра ты услышишь: президент ожидает в октябре созыва совещания министров иностранных дел стран какой-нибудь «большой семерки»… или «большой восьмерки»? черт с ней, - так вот, они должны будут обсуждать проблемы прав человека в государствах Балтии. Об этом уже есть четкая договоренность с госсекретарем США. Со специальным визитом - чтобы четко договориться - туда летал, скажем, Черномырдин. В общем, если ты услышишь повседневный политический нонсенс, вроде этого, как полагаешь, сколько тут может быть правды?
– Вероятно, почти все. Здесь, на мой взгляд, нет ничего секретного или острого…
– Наивная душа! Вполне вероятно, что президент никого не ждет, госсекретарь ни ухом, ни рылом, а Черномырдин был в Крыму. Балтия - и та - отдыхает. Случайно может совпасть только то, что некто из российского руководства действительно только что побывал в Северной Америке.
– Что, правда? Правда?!
Евграфов с печалью в голосе, брови сдвинуты, глядя философу прямо в лицо, ровно так сообщает:
– Миша, положение значительно серьезнее, чем может показаться. Все зашло дальше самых пессимистических прогнозов. То событие на Звенигородском шоссе, о котором я говорил пять минут назад, на самом деле имело место.
Тринегин как шел, так и встал. Смотрит на журналиста, ждет пояснений. Верит. Целых пять секунд. Евграфов ему в той же манере:
– Наш специальный корреспондент выехал на место. Подробное освещение произошедшего - в вечернем выпуске.
– Важнейший вопрос - кого? Кого из них?
– Мне все-таки представляется более важным вопрос как… - и Евграфов уточняет:
– Как мы, вглухую непрофессионалы, обстряпаем теракт, на которых даже опытные люди сплошь и рядом сыплются. Как?
– Любезный друг! Отклоняемся от темы. С философской точки зрения в основе всего лежит вопрос зачем? - без него все остальное утрачивает смысл.
– Хорош трепаться! Теряем время. Философ и Евграфов воззрились на Гордея с удивлением. Какое время? Ну какое время? У них целый вечер. На какой пожар торопимся? И потом, что это он, озверину откушал? На людей бросается. Философ ему вежливо:
– Степа, мне кажется, недолгое обсуждение теоретических вопросов не столь уж неуместно…
– Словоблудие! Одно словоблудие! Делом надо заняться.
– Я понимаю, у каждого есть дела…
– Да не тороплюсь я никуда. Просто мне это интеллигентское словоблудие во где сидит! Оно, я скажу, оно меня уже достоестало. И болтают, и болтают… Везде. И тут тоже! У Тринегина сделался очень недовольный вид. Сейчас зашипит, как его кот шипит на пылесос и на швабру. Глаза сверкают недобрым блеском. Словом, задето нечто глубоко философское. Даже голос изменился. Вот он этим самым изменившимся голосом и говорит:
– А ты меня в интеллигенты не записывай, понял! А Гордей, видимо, оставил сегодня дома механизм внутренней гармонии. Не принес с собой. Или барахлит механизм, прорывает его естество мужское:
– А кто ты такой, скажи-ка, на самом деле? Токарь-пекарь?
– Кто бы ни был, я тебя очень прошу, оставь эту привычку интеллигентом меня называть! Гордей уже и не злится, он сбит с толку: как ему разводной ключ еще называть, троллейбусом? бензопилой?
– А как тогда? Как тебя еще-то называть? Что тут не так? Это ж ведь не ругань. Да. Ты разъясни тогда, я не пойму. Теперь в затруднении Тринегин. Чтобы объяснить Тринегину, что такое интеллигенция, чем она отличается от интеллектуалов и людей, которые работают, эксплуатируя собственную голову, но при этом никакие не интеллигенты, для всего этого понадобился бы как минимум академический час…
– Поверь мне на слово. Когда-нибудь постараюсь рассказать. А сейчас лучше поверь на слово. Я не интеллигент. Я совсем не интеллигент и не желаю таковым считаться. Евграфов подбросил им идею, которая сыграла роль секатора для этой новой, совершенно никчемной ветви разговора. Идея была: разойтись по разным местам, написать сепаратно по бумажке со списочком в десять или менее того имен. А дальше играть на совпадениях. Общее чувство: не может не быть совпадений. Философ первым закончил, вяло поинтересовался: еще пяток нельзя? - получил от Евграфова естественную реакцию, в смысле, концентрируйся, Миша, речь-то вообще об одном идет. Во всяком случае, пока. Тринегин сходил за телепрограммой, развернул ее, нашел какое-то давешнее свое подчеркивание, посмотрел на часы……Список совпадений составлял журналист. Посмеивался своим открытиям. Огласил:
В Московской Зоне появилось неизвестное существо – сверхбыстрое, сверхсильное и смертельно опасное. То ли человек, то ли мутант – информация отсутствует. Известно только, что оно легко убивает опытных сталкеров, а само практически неуязвимо. И именно с этим монстром придется столкнуться проводнику научных групп военсталкеру Тиму и его друзьям – всего лишь слабым людям…
В судьбе России второй половины XV—XVII столетий смешаны в равных пропорциях земля и небо, высокое и низкое, чертеж ученого дьяка, точно передающий линии рек, озер, лесов в недавно разведанных землях и житие святого инока, первым поселившегося там. Глядя на карту, нетрудно убедиться, что еще в середине XV века Московская Русь была небольшой, бедной, редко заселенной страной. Но к началу XVI века из нее выросла великая держава, а на рубеже XVI и XVII столетий она превратилась в государство-гигант. Именно географическая среда коренной «европейской» Руси способствовала тому, что в XVI—XVII веках чрезвычайно быстро были колонизированы Русский Север, Урал и Сибирь.
Во времена Ивана Грозного над Россией нависла гибельная опасность татарского вторжения. Крымский хан долго готовил большое нашествие, собирая союзников по всей Великой Степи. Русским полкам предстояло выйти навстречу врагу и встать насмерть, как во времена битвы на поле Куликовом.
Многим хотелось бы переделать историю своей страны. Может быть, тогда и настоящее было бы более уютным, более благоустроенным. Но лишь нескольким энтузиастам выпадает шанс попробовать трудный хлеб хроноинвэйдоров – диверсантов, забрасываемых в иные эпохи. Один из них попадает в самое пекло гражданской войны и пытается переломить ее ход, обеспечив победу Белому делу. Однако, став бойцом корниловской пехоты, отведав ужаса и правды того времени, он все чаще задумывается: не правильнее ли вернуться и переделать настоящее?
Молодой сталкер Тим впервые в Зоне. И не удивительно, что его стремятся использовать как отмычку циничные проходимцы. Но удача новичка и помощь таинственного сталкера-ветерана помогают Тиму выйти невредимым из смертельной передряги. Итак, Тим жив, но вокруг него — наводненная опасными мутантами Зона, Зона-людоед, Зона-поганка… Сможет ли Тим выжить? Сумеет ли выполнить важную миссию в составе группы эскорта?
Федор Иванович занимает особое место в ряду русских монархов. Дело не только в том, что он последний представитель династии, правившей Россией более семи столетий. Загадка царя Федора не давала покоя ни его современникам, ни позднейшим историкам. Одни видели в нем слабоумного дурачка, не способного к управлению страной. Для других (и автор книги относится к их числу) царь Федор Иванович — прежде всего святой, канонизированный Русской церковью, а его внешняя отгороженность от власти — свидетельство непрестанного духовного служения России.
Реалити-шоу «Место» – для тех, кто не может найти свое место. Именно туда попадает Лу́на после очередного увольнения из Офиса. Десять участников, один общий знаменатель – навязчивое желание ковыряться в себе тупым ржавым гвоздем. Экзальтированные ведущие колдуют над телевизионным зельем, то и дело подсыпая перцу в супчик из кровоточащих ран и жестоких провокаций. Безжалостная публика рукоплещет. Победитель получит главный приз, если сдаст финальный экзамен. Подробностей никто не знает. Но самое непонятное – как выжить в мире, где каждая лужа становится кривым зеркалом и издевательски хохочет, отражая очередного ребенка, не отличившего на вкус карамель от стекла? Как выжить в мире, где нужно быть самым счастливым? Похоже, и этого никто не знает…
«Да неужели вы верите в подобную чушь?! Неужели вы верите, что в двадцать первом веке, после стольких поучительных потрясений, у нас, в Европейских Штатах, завелся…».
В альтернативном мире общество поделено на два класса: темнокожих Крестов и белых нулей. Сеффи и Каллум дружат с детства – и вскоре их дружба перерастает в нечто большее. Вот только они позволить не могут позволить себе проявлять эти чувства. Сеффи – дочь высокопоставленного чиновника из властвующего класса Крестов. Каллум – парень из низшего класса нулей, бывших рабов. В мире, полном предубеждений, недоверия и классовой борьбы, их связь – запретна и рискованна. Особенно когда Каллума начинают подозревать в том, что он связан с Освободительным Ополчением, которое стремится свергнуть правящую верхушку…
Со всколыхнувшей благословенный Азиль, город под куполом, революции минул почти год. Люди постепенно привыкают к новому миру, в котором появляются трава и свежий воздух, а история героев пишется с чистого листа. Но все меняется, когда в последнем городе на земле оживает радиоаппаратура, молчавшая полвека, а маленькая Амелия Каро находит птицу там, где уже 200 лет никто не видел птиц. Порой надежда – не луч света, а худшая из кар. Продолжение «Азиля» – глубокого, но тревожного и неминуемо актуального романа Анны Семироль. Пронзительная социальная фантастика. «Одержизнь» – это постапокалипсис, роман-путешествие с элементами киберпанка и философская притча. Анна Семироль плетёт сюжет, как кружево, искусно превращая слова на бумаге в живую историю, которая впивается в сердце читателя, чтобы остаться там навсегда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.