Мы такие же люди - [6]

Мы пошли погулять. Как выяснилось, девушки любят читать, но так как люгеры {Люгер - небольшое судно.} заходят сюда лишь раз в месяц, они лишены возможности получать свежие газеты и журналы.

Вокруг нас собрались ребятишки: Мальчики носили красные или синие набедренные повязки, девочки были одеты в пестрые ситцевые платьица.

Глядя на выстроившиеся в ряд уродливые железные строения, я пришел к выводу, что считать нормальными условна, в которых вынуждено жить большинство аборигенов, просто преступление. Мудрость, справедливость и терпимость невозможны там, где люди живут в лачугах, где невежество зачастую умышленно поощряется.

По умению держаться и поддерживать разговор мои спутницы, отзывчивые и вдумчивые от природы, не отличались от белых девушек. Их врожденное чувство собственного достоинства сразу внушало уважение, которое по мере беседы с ними возрастало. И все же они были робкими, застенчивыми.

Однако пора было возвращаться. Было время отлива. Немногочисленные пассажиры собрались на берегу, разожгли костер и уселись вокруг него в ожидании прилива.

Когда стемнело, над пальмами взошла полная луна. Мы слышали, как кричали кроншнепы и плескалась рыба. Около девяти часов вечера до нас донесся скрип уключин и мягкие удары весел о воду. Шлюпка плавно подошла к берегу.

Когда мы добрались до кеча, я завернулся в одеяло и улегся на палубе. Надо мной высокие блестящие мачты отражали серебряную полоску лунного света. Я приподнялся на локте, вовсе не стараясь уснуть. Темная громада острова высилась в лунном свете над колышущейся водой, словно подвешенная между морем и небом.

Шлюпка, как тень, пересекла лунную дорожку, связывавшую судно с берегом. Куки и его напарник тихо гребли к острову. Они держали курс на песчаную косу.

На косе стояли две местные девушки, их фигуры вырисовывались на фоне моря.

Я вспомнил слова одного из аборигенов: "Куки - хороший муж". Теперь мне стал понятен смысл этой шутки. Я укутался в одеяло и заснул.

На следующее утро мы отплыли к Моа. Так называют местные жители остров Банкса, расположенный западнее Нагира. Находившийся на нашем судне священник-абориген намеревался посетить миссию на острове Банкса. Это был умный человек, горевший желанием помочь своему народу. Наблюдая, как мимо нас медленно, проплывает берег Моа, священник сказал, что обращение белых с местным населением вызывает в нем бурю негодования. Я был с ним вполне солидарен. Он продолжал:

- После 1940 года, - с тех пор как я покинул Моа, - я встречался со многими белыми людьми, но впервые вижу такого, как вы. Наши взгляды совпадают.

Когда кеч стал на якорь за рифами, мы со священником сошли в шлюпку. Наггет оттолкнулся веслом, и лодка поплыла к песчаному берегу, который то исчезал, то появлялся над катившимися впереди нас волнами. Священник коснулся моего плеча и указал на деревню, расположенную под высокими пальмами.

- Взгляните-ка, - сказал он, - вот наша деревня. Мы живем так с 1871 года. Наши хижины - из коры и ржавой жести. Здесь должен быть поселок с домами вроде тех, в каких живут белые. Я люблю свой приход. Я готов посвятить жизнь своему народу. Но в каких условиях мы вынуждены существовать!

Когда мы пристали к берегу, священник покинул меня и направился к деревне. Она стояла в некотором отдалении, а погода была жаркая. Я пересек пляж и сел под деревом, наблюдая за кроншнепами, которые копались своими длинными кривыми клювами в песке в поисках червей. Птицы превратили это занятие в настоящее соревнование. Засовывая клюв глубоко в песок, они энергично перебирали лапками и напрягали все тело так, словно клюв был маленьким ломом; иногда они смешно кружились на месте, используя клюв как точку опоры. Один из кроншнепов, затеяв борьбу с каким-то невидимым противником под песком, вдруг повалился на спину. Мне еще не случалось видеть, чтобы птица падала на спину. Я думал, что с птицами такие неприятности не случаются.

Потом кроншнепы насторожились, поднялись в воздух и полетели над самой водой, перекликаясь друг с другом и ритмично взмахивая длинными крыльями.

Я оглянулся и увидел священника, направлявшегося ко мне во главе группы аборигенов. Указав на меня, он объявил им:

- Этот человек верит в нас, он - наш брат.

Мы опустились на песок, ожидая возвращения белых пассажиров, которые ушли в деревню. Когда они вернулись, Наггет стал перевозить их на корабль. Вскоре священник и я оказались единственными пассажирами, оставшимися на берегу. Он рассказывал островитянам о своих планах по улучшению условий их жизни. Они тепло простились с ним.

Мы сели в шлюпку; Наггет оттолкнулся от берега. Шлюпка закачалась на волнах мелководья. С берега островитяне махали нам руками.

- Как будет на местном языке "до свидания"? - поспешил спросить я у священника. Он ответил мне, и я громко произнес это слово. На лицах людей заиграла, улыбка, они еще энергичнее замахали руками. Священник наклонился ко мне, произнес какую-то фразу на родном языке и попросил меня повторить. Я медленно повторил незнакомые, непривычные слова.

- Правильно, - сказал он.

Чувствуя, что для островитян в этой фразе заложен глубокий смысл и что она выражает и мои мысли, я громко произнес подсказанные им слова. Услышав их, люди бросились вперед, протягивая ко мне руки и выкрикивая что-то на своем языке. Они вошли в воду, подошли к борту лодки; каждый из них пожал мне руку. Я не понимал, что они при этом говорили, но в их голосах слышалось одобрение.