Мы такие же люди - [21]

Я вышел из комнаты с восходом солнца. Множество ребятишек подметало пальмовыми ветвями участок вокруг общежития. Они аккуратно сгребали опавшие листья и плоды манго, сброшенные на землю летучими лисицами. Все были заняты делом. Мальчики на длинных шестах тащили на кухню ведра с водой. Стройные девочки несли на голове ананасы, кувшины с водой, гроздья бананов или связки щепок для очага. Их гордая осанка и грациозная походка вызвали у меня чувство восхищения, словно я смотрел на прекрасные произведения искусства.

Поначалу тонкие ноги и руки аборигенов кажутся некрасивыми, но если отказаться от предвзятых представлений белого человека о прекрасном, то ногам и рукам аборигенов нельзя отказать в своеобразной красоте. Они гармонируют с окружающими стройными деревьями, с длинными резкими тенями, пересекающими узкие тропинки.

Я продолжал смотреть на детей. На городской улице, среди толпы белых, их тонкие руки и ноги могли бы показаться некрасивыми, но здесь они превосходно сочетались с окружающей природой.

Закончив уборку, дети выстроились перед амбулаторией в ожидании ежедневной порции жира дюгоня. Есть предположение, что жир дюгоня полезен туберкулезным больным и может служить профилактическим средством.

Туберкулез легких - бич австралийцев полуострова Кейп-Йорк. Они легко заболевают, болезнь развивается быстро, и исход ее смертелен.

Для борьбы с туберкулезом в Орукуне Маккензи распорядился, чтобы местные женщины, как и прежде, носили только набедренные повязки повсюду, за исключением церкви. Дело в том, что во многих миссиях миссионеры стали раздавать своим подопечным поношенную одежду, собранную благотворительницами - членами женских клубов южных городов Австралии. В результате среди аборигенов катастрофически участились случаи туберкулеза. Располагая одним-единственным платьем, женщина носит его и в хорошую погоду ив дождь. В сезон дождей намокшая одежда облегает ее, словно панцирь, способствуя развитию туберкулеза.

Теперь в Орукуне число больных туберкулезом уменьшается. Местные женщины отказались от бесформенной, уродливой одежды, превращавшей их в .карикатуру на белых сестер.

Из всех представлений, навязанных аборигенам непросвещенными миссионерами, представление, будто наготы следует стыдиться, - самое отвратительное и вредное.

Под влиянием миссионеров темнокожие, прежде не осознававшие своей наготы, стали думать, что такая "откровенность" постыдна.

Миссис Маккензи рассказала мне о своем путешествии на катере вверх по реке. За рядами деревьев, растущих по берегу, она услышала человеческую речь. Она попыталась уговорить людей племени; населявшего эти места, выйти из-за деревьев, но те, по-видимому, боялись. Наконец один из мужчин выступил вперед. Осанка и выражение лица свидетельствовали о том, что это был вождь племени. Но при виде его наготы одна из австралиек, живущих в миссии, велела ему прикрыться. Мужчина остановился. Хотя он продолжал приветливо улыбаться, он был уже не уверен в приеме, который ему окажут. Тут женщина подбежала к нему и набросила на него одеяло. Этот покров окончательно лишил вождя чувства собственного достоинства. Из гордого аборигена он превратился в жалкого слугу белых.

От наблюдения за детьми я перешел к наблюдению за взрослыми, которым выдавали из двух больших котлов ежедневную порцию риса. Ожидая своей очереди, они наблюдали за мной, обмениваясь друг с другом краткими репликами, явно по моему адресу. Мой взгляд перебегал с одного лица на другое. Всякий раз, когда наши глаза встречались, люди улыбались, кивали головой или поднимали руки в знак приветствия.

Позади стояла старая-престарая австралийка. Ее лицо могло бы оттолкнуть человека, лишенного чувства сострадания. Время покрыло его шишками, складками и морщинами, но глаза у нее были ясные. Она держалась за конец длинной палки. Другой конец держал мужчина с седой бородой и седыми волосами. У него было иссохшее тело, но он стоял прямо, высоко подняв голову, словно вглядываясь вдаль. Старик был слеп, и жена водила его, как это принято у аборигенов, с помощью длинной палки, протянутой от одного к другому.

Старик и старуха получили свою порцию риса. Когда они отошли, я вдруг вспомнил, что у меня есть табак. Я громко окликнул слепого, но ни он, ни его жена не услышали. Стоявший рядом со мной абориген, заметив, что я хочу привлечь внимание старика, что-то крикнул ему вслед. Старик и его жена остановились и подождали, пока я не подойду к ним.

- Не хотите ли табаку? - спросил я.

Не поняв моих слов, старик повернулся к жене. Та перевела ему мои слова. Старик заулыбался и протянул в мою сторону исхудалую руку. Пока я клал на протянутую ладонь табак, его жена приговаривала, радостно кивая головой:

- Спасибо, добрый человек! Спасибо, добрый человек!

Стариков аборигенов отличает особая, трудно определимая черта. Они как бы наблюдают за нами, находясь по другую сторону глубокого, непроходимого ущелья, край, на котором они стоят, выше нашего. Даже когда старики очень приветливы, кажется, что они отделены от нас; по-видимому, им нравится такая отчужденность.