Мы против вас - [6]

Лео был на шесть лет моложе большинства из них, гораздо ниже ростом и слабее, но иные его приятели уже говорили, что он «должен что-то сделать». Что кое-кого из этих сволочей «стоит проучить». Что надо «быть мужчиной». Трудно быть мужчиной, когда тебе всего двенадцать. Да и в любом возрасте.

Зазвонил телефон, потом другой. На звук повернулась голова, за ней другая. Телефоны трезвонили по всему пляжу. Сначала несколько, потом все разом, рингтоны вреза́лись один в другой, словно музыканты невидимого симфонического оркестра одновременно настраивали инструменты.

Клуб «Бьорнстад-Хоккей» прекратил свое существование.

* * *

«Это всего-навсего клуб, есть вещи поважнее». Легко так говорить, если спорт для тебя – только цифры. Но спорт не только цифры, и, чтобы это понять, достаточно задать себе один простой вопрос: что чувствует ребенок, играя в хоккей? Ответ не так уж сложен. Вы любили когда-нибудь? Вот именно это он и чувствует.

По обочине шоссе на окраине Бьорнстада бежал потный подросток шестнадцати лет. Подростка звали Амат. В автосервисе посреди леса чумазый восемнадцатилетний парень помогал отцу – приносил инструменты, складывал покрышки. Парня звали Бубу. В саду возле дома девочка четырех с половиной лет пробивала шайбу за шайбой с террасы в стенку. Девочку звали Алисия.

Амат надеялся, что однажды станет таким игроком, которого хоккей унесет отсюда дальше – вместе с матерью. Для него спорт означал будущее. Бубу надеялся на еще один сезон беспечности и смеха: он знал, что потом каждый его день будет похожим на дни его отца. Для Бубу спорт был последней возможностью поиграть.

А что же Алисия, девочка четырех с половиной лет, что посылала шайбу за шайбой с террасы? Вы любили когда-нибудь? Спорт значил для нее именно это.

Телефоны звонили. Город замер. Ничто не движется вперед быстрее, чем хорошая история.

Амат, шестнадцати лет, остановился на шоссе. Руки уперты в колени, грудная клетка с запертым в ней сердцем ходит ходуном: банк-банк-банк-банк-банк. Бубу, восемнадцати лет, вкатил в мастерскую новую машину и начал выравнивать вмятины на жестяном кузове: банк-банк-банк. Алисия, четырех с половиной лет, стояла на террасе. Перчатки были ей велики, клюшка длинна, но Алисия изо всех сил послала шайбу в стену: банк!

Они выросли в маленьком городке посреди большого леса. Вокруг было довольно взрослых, говоривших, что работы все меньше, а зимы все злее, деревья все гуще, а дом от дома все дальше, что природные ресурсы в сельской местности, а деньги, мать их так, в больших городах. «Потому что медведи срут в лесу, а остальные срут на Бьорнстад». В таких обстоятельствах детям легко влюбиться в хоккей, потому что, когда играешь, думать некогда. Утрата памяти – еще одно благо, которое дарит нам спорт.

Но вот начали приходить эсэмэски. Амат остановился, Бубу уронил киянку, а девочке четырех с половиной лет в следующий миг пришлось идти спрашивать, что значит «хоккейный клуб обанкротился». В ответ ей сказали: это значит, что спортивное объединение погибло. Но спортивные объединения не погибают. Они просто перестают существовать. Погибают люди.

* * *

В баре «Шкура» говорят, что двери надо держать закрытыми, «чтобы мухи не мерзли». Там и другое говорят: «Нашелся знаток хоккея! Да ты собственную задницу в штанах не найдешь, даже если сунешь обе руки в задние карманы!», «Кто бы говорил про тактику! У тебя от нее шарики за ролики заехали, как у коровы на искусственном газоне!», «Наши защитники в следующем сезоне сыграют лучше? Да ты мне на ногу нассышь и скажешь, что дождик!» Но сегодня никто ни с кем не ссорился, сегодня в «Шкуре» стояла тишина. Невыносимая. Рамона разлила виски по стаканчикам, в последний раз. Пятерка возрастных – от семидесяти и выше – сказали «будем!». Пять пустых стаканчиков со стуком опустились на стойку. Банк. Банк. Банк. Банк. Банк. Старики поднялись, вышли и разошлись в разные стороны. Позвонят ли они завтра друг другу? А зачем? О чем ругаться, если хоккейной команды больше нет?

* * *

Люди в маленьких городках о многом помалкивают, но если тебе двенадцать лет и ты в интернете как рыба в воде, то секретов не существует. Лео прочитал все. Сейчас он, несмотря на жару, сидел в кофте с длинными рукавами. Говорил, что обгорел на солнце, но на самом деле прятал царапины. Лео ничего не мог с собой поделать – он раздирал свою кожу по ночам: под ней ползала ненависть. Он не дрался, даже на хоккее, он думал, что он, как отец, неспособен к насилию. Но теперь ему хотелось, чтобы кто-нибудь начал его задирать, наехал бы на него, дал бы хоть один повод схватить первый попавшийся тяжелый предмет и расквасить всем этим рожи.

Когда человек растет, его учат: «Не ссорьтесь! Не деритесь! Братья и сестры должны защищать друг друга!» У Лео и Маи был когда-то старший брат – может быть, он смог бы защитить их. Его звали Исак, он умер еще до их рождения от такой болезни, которая перечеркивала для Лео возможность существования любых богов. До семи лет Лео вообще с трудом представлял себе Исака как реального человека, а в семь лет нашел фотоальбом, где были снимки его и родителей. Как они смеялись на каждой фотографии! Как крепко обнимались, как безумно обожали друг друга! Уже не существуя, Исак в тот день поведал Лео о жизни невыносимо много. Показал, что любовь может не все. Страшно узнать такое в семь лет. Да и в любом возрасте.