Мы одной крови — ты и я! - [6]

Есть сказка — кажется, французская. Встречаются два домашних кота и расспрашивают друг друга: мол, как дела, как живешь? Более опытный кот объясняет младшему, что у того, собственно, нет причин быть довольным своей судьбой. Хозяева хорошо кормят и не обижают? Пусть так, но ведь этого мало. А вот говорят ли они с тобой, называют ли ласковыми именами, гладят ли? Ах, нет? Ну, так что же это за жизнь для порядочного кота? Брось ты их! Вон там живут хорошие люди, у которых недавно умер любимый кот, пойди к ним да прикинься бездомным сиротой. Они пожалеют тебя, приютят — и вот тут тебе будет настоящая жизнь, с любовью и лаской!

В этой сказке много правды; а впрочем, то, что я дальше буду рассказывать, не уступает этой сказке. Я никак не перейду к рассказу, но ведь я хочу сначала объяснить, что к чему и почему. Я же знаю, что читать мои записки будут не только любители животных, более или менее понимающие их поведение, но и… ну, словом, всякий народ. В том числе и те, которых нелепое воспитание в семье приучило относиться к животным либо равнодушно, либо со страхом и ненавистью. Вот я и надеюсь, что мои записки помогут таким людям хоть кое-что понять. Ведь не просто же для того я пишу, чтобы рассказать о необычайных событиях, — я хочу, чтобы читатели поняли: то Необычайное, о котором я рассказываю, — оно тут, рядом с каждым из нас, и с ним нельзя не считаться!

Так вот, всякое животное зависит от среды, в которой оно живет. Человек, конечно, тоже. Ну, а домашние животные или вообще прирученные? Вы думаете, на них среда не действует? Как бы не так! Ведь Энгельс-то не зря утверждал, что домашние животные, общаясь с человеком, явно страдают от невозможности говорить. Дикие животные ничуть от этого не страдают и страдать не могут, потому что у них неоткуда взяться такой потребности. Я лично сколько раз замечал у собак и кошек: если у них любовь и дружба с хозяевами, то они иной раз прямо рвутся что-то сказать, да не могут и мучаются.

Вот Дуров — он-то уж по-настоящему любил зверей и птиц и, как никто, понимал, что может дать правильное воспитание. Почитайте-ка, что он писал о своих зверях. Даже такой несложный по психике зверек, как морская свинка, заметно развивается, по его наблюдениям, от общения с другими животными, от частой перемены обстановки.»

Я замечал громадную разницу между свинками, сидящими на одном месте, и теми, которые часто переезжают… В Зоологическом саду, несмотря на более благоприятные условия жизни, свинки, имеющие постоянное местожительство, дичее и пугливее, чем мои, путешествующие из одного цирка в другой».

Животные, как дети, зависят от воспитателей и многое от них усваивают, стремится к этому воспитатель или нет. Нельзя, конечно, сказать, что собака или кошка по характеру бывают похожи на хозяина, хотя и такое прямое сходство не редкость.

Я видел в одном французском журнале фотографию. Очереди к ветеринару ждут трое. У самой двери кабинета сидит толстая, пожилая женщина с брюзгливой миной на оплывшем лице; у нее на коленях бульдог, поразительно похожий на нее. Рядом с ней хорошенькая блондинка с длинными пышными волосами держит белую пушистую кошечку. К кошке заинтересованно тянется здоровенный симпатичный котище; его еле удерживает хозяин — молодой широкоплечий парень, который сам с не меньшим интересом смотрит на хозяйку кошки. Это, надо признать, замечательная иллюстрация к сходству между животными и их хозяевами. Уж не знаю, нарочно подбирал фотограф этих людей или вправду увидел их случайно вместе.

Но такое прямое сходство бывает далеко не всегда, а вот взаимосвязь иного рода — это уж закономерность: на характере домашнего животного отражается атмосфера дома. Злое, недоверчивое, угрюмое, коварное животное — это прямое предостережение против хозяев: в хорошей семье таких животных не встретишь, и значит, хозяева либо злобные и опасные люди, либо, в крайнем случае, вздорные, истеричные, неумные. Ну, а если животное запугано и замучено — тут дело еще яснее.

Все это я к тому, чтобы объяснить, почему я так отнесся к действиям Барса. Вернее — почему меня раньше не удивляло, что он благодарит за еду, прыгает через руки, служит. Это, видимо, у него особые способности, которые легко развились. Я ведь и сам не заметил, как обучил его прыгать: он, наверное, почти сразу прыгнул, как только я ему подставил руки, и сейчас делает это охотно, хотя стал солидным, довольно-таки увесистым котом. А то, что он бросается брюхом кверху, — это от природного добродушия и доверчивости, которые закрепились благодаря ласковому обращению. Не всякий кот, даже вполне ручной и домашний, даст гладить себе брюхо: тут уж полное доверие к людям необходимо, уверенность в безопасности. Ведь живот — самое незащищенное, легко уязвимое место. А Барс подставляет его сам: вот он я, весь ваш, доверяю вам без предела, и неужели вы не оцените, какой я красивый и добрый и как я хочу вашего внимания.

Теперь — с этими его действиями. Я сначала думал, что это случайное совпадение, а вовсе не результат моего внушения. Проверил еще и еще — опять получается. И не только «рукопожатие», а что угодно: Барс по внушению встает, прыгает, садится, мяукает. Меня это и испугало как-то, и удивило, и очень увлекло. Но вскоре я заметил, что Барс тяжело дышит. Да и сам я вдруг устал, будто с тяжелым грузом по лестнице поднимался. Я сообразил, что это нас обоих так вымотал сеанс гипноза и что надо отдохнуть да обдумать все происшествие.