Мы ничего им не должны! - [187]

Белокурая сорока-"мамзель" торопливо откланялась и убежала опять к своему ненаглядному Полю в уголок, ее место рядом с Сашкой немедленно занял Фигнер и тут же оправдываться пришлось перед отцом-командиром за содеянное.

– Какого хрена? – сразу же последовал четкий вопрос.

Александр вздохнул, и принялся излагать как было дело, чуть ли не поминутно, разве, что сам процесс драки описывать подробно не стал. Не виноват, так вышло… даже не вмешайся он тогда, все равно бы закончилось таким побоищем. Он лишь немного опередил остальных кровельщиков на пару минут.

– Ладно, хватит каяться, не на исповеди чай… твое счастье, что нарвались вы на сутенеров. У них тут рядом в кофейне не то клуб, не то притон, не то биржа… Полиция не вмешивается, видать прикормлена давно.

Так вот все неожиданно и прояснилось, со слов Фигнера стало понятно, почему нападавшие столь необычно были вооружены. Против трех-четырех бойцов с ножами Александр не продержался бы и пяти минут. Оказывается эта специфическая каста преступного мира колющего и режущего оружия с собой не носит. С одной стороны их к этому принуждает полиция, с другой – следят за ними парижские бандиты.

– Чтоб девок своих не резали! – коротко пояснил Самойлович причину странного ограничения.

Данный "бизнес" в столице Франции возник недавно и пока еще господа сутенеры пребывают на правах изгоев или париев преступной среды. Отчасти объясняется тем фактом, что в корпорацию "котов" люди приходят не с низов, а опускаются из других, более респектабельных слоев населения. Кого там только у них не встретишь, есть и актеры "погорелого театра", проворовавшиеся чиновники, "вечные" студенты и так далее вплоть до изгнанных с позором со службы офицеров. Когда Александр услышал, про последнюю категорию у него сразу же возник законный вопрос – что же такое надо сотворить, чтоб из рядов Великой Армии "их благородие" выпнули? По всему видно, люди достойные собрались… Кто первый и когда догадался закабалить с дюжину "жриц любви" и жить за их счет история умалчивает, но явление относительно новое даже для "столицы мира". Фигнер на правах знатока утверждает, что еще несколько лет назад в Париже ничего подобного не было.

– Бог миловал, ежели бы не генеральша со второго этажа, забрали бы всех скопом в префектуру… Придется все же нам достать из тайника стволы, работяги теперь нас не заложат – своими стали, да и времени немного осталось. – полушепотом подвел итоги "веселого дня" напарник Александра, хоть и никто и не мог их подслушать, не до них сегодня на чердаке.

– Что теперь делать?

– Вперед на крышу и работать! Надо быстрее закончить с этим домом. – и Фигнер погнал тычками своего непутевого соратника наверх.

Сделали они до вечер самую малость, уложили и закрепили один лист и пропаяли стыки еще на трех. Вкалывать им пришлось лишь вдвоем, остальные друзья-соратники по бригаде так и не приступили к работе, им на реабилитацию потребовалось от одного до трех дней в зависимости от тяжести полученных травм. Не было на месте до самого позднего вечера и старшего – папаша Мора, хоть и в общей драке не участвовал, однако доказывать, что "не верблюд" довелось в префектуре именно ему.

На удивление, народ после жесткой встряски оправился очень быстро. Прав был покойный дедушка Александра, когда утверждал, что раньше мужики были "на кулак крепче". Три дня минуло и как будто ничего и не произошло, в ХХ-ом веке полгода бы лежали люди по больницам и усиленно лечились, а тут уже на следующий день работа возобновилась, никаких больничных и единственное лекарство – виноградная водка и хорошая закуска.

Первое время они с Фигнером жили, как и раньше на съемной квартире, а вот затем… на второй неделе Мора вдруг да сделал предложение, от которого отказаться не получилось.

– Чего вы таскаетесь в такую даль? Оставайтесь на ночь у меня, я здесь недалече квартирую, места хватит.

Пришлось согласиться, иного выбора не было, хорошими отношениями с бригадиром Фигнер дорожил. Особых проблем смена обстановки по идее не должна была создать, оружия и других "артефактов" у них при себе до момента последнего ЧП не было. И все же вышло не так гладко и в первую очередь из-за Александра. То что у него начнутся неприятности он понял сразу, как только переступил порог жилища папаши Мора. Их встретило все семейство, хозяйка, по имени ее никогда не называли – Сашке так и запомнилось "мамаша", изредка "мадам" Мора. Последнюю форму обращения обычно использовал сам глава семьи, когда после пары рюмок анисовой настойки пребывал в веселом и игривом настроении. Женщина средних лет, некрасивая – заботы и труды состарили преждевременно, но не злая и не склочная. А и источник проблем… ее потомство. Младшая – Фаншетта, что цепляется пока за юбку матери – обычный парижский городской ребенок лет восьми, лицо в веснушках, с ними уже "гость из России" ладить худо-бедно научился. Плохо было со старшей девчонкой, ей уже одиннадцать или двенадцать стукнуло, а может и больше. С определение возраста на вид у Сашки постоянно проблемы, в ХХ-ом веке дети и подростки заметно крупнее, акселерация сказывается. Вроде девочка, как девочка, если не присматриваться, но… Едва она – Нанетта глянула на Александра, так ему и невольно вспомнилось, непонятно откуда, но такое впечатление, что к месту… и зачем только французы дают своим женщинам такие имена?