«Мы не дрогнем в бою». Отстоять Москву! - [35]

Около 11 часов дня лейтенант Георгий Зайцев, командир взвода управления батареи старшего лейтенанта Николая Белякова, находившийся с разведчиком и телефонистом у шоссе на западном берегу Красивой Мечи, доложил комбату по телефону:

– Товарищ старший лейтенант! Вижу двенадцать танков. За ними автомашины с пехотой, много, трудно сосчитать.

– На каком расстоянии от тебя? – спросил комбат.

– Полтора километра.

– Давай данные для стрельбы.

Зайцев, быстро подготовив данные для стрельбы, передал их комбату. Танки приближались, хорошо стал слышен утробный рокот их моторов. Ровной цепью сползавшие по склону на позицию батареи, они медленно увеличивались в размерах.

– Страшно? – услышал Зайцев в трубке голос Белякова. – Ничего, не дрейфь. Сейчас начнем, и все пройдет.

Зайцеву действительно было страшно, потому что впереди только немцы, а свои – далеко и сзади. Эти несколько минут ожидания, когда танки подойдут поближе, казались ему бесконечными.

– Даю первый залп. Корректируй! – услышал Зайцев по телефону.

Чуть впереди танков встали шесть разрывов.

– Даю поправку! – Зайцев почувствовал, как проходит нервная дрожь.

После нескольких залпов по ним танки стали разъезжаться в стороны, но потом все же упрямо поползли вперед, оставляя за собой облака снежной пыли.

Батарея сорокапяток старшего лейтенанта Денисенко стояла чуть впереди и левее батареи Белякова, готовая открыть огонь прямой наводкой.

Политрук Василенко, когда на горизонте показались шедшие веером танки, еще раз обошел расчеты своих орудий.

– Ребята! Танки не тяжелые! Цельтесь лучше, без команды не стрелять!

Его самого охватило нервное возбуждение, но страха не было, голова оставалась ясной. Едва встав за наводчика к первому орудию, Василенко услышал, как от расчета к расчету прокатилось:

– Батарея! Приготовиться! Огонь!

Василенко поймал в перекрестье прицела танк, немного выждал и выстрелил. Орудие дернулось, звякнула упавшая гильза.

– Снаряд!

Снова поймав в прицеле танк, Василенко увидел, что он уже стоит и из верхнего люка густо идет дым. «С первого выстрела?» – удивился Михаил.

Еще несколько снарядов Василенко выпустил, действуя автоматически – только звякали гильзы под ногами. Стояли и горели четыре танка, а через несколько минут задымились и еще два. Оставшиеся шесть танков, не дойдя метров триста до позиций батареи, дружно развернулись и ушли на запад.

Политрук Михаил Василенко, пятясь от орудия, сел на зарядный ящик и смахнул пот с разгоряченного лица. Вытер лицо снегом.

– Как будто поленницу дров нарубил, – прогудел Василенко, всматриваясь в два подбитых им танка.

– Товарищ политрук, вас командир батареи на свой НП вызывает, – подбежал к Василенко связной.

– Здорово ты их, Михаил, – комбат Денисенко крепко пожал ему руку. – А почему сам встал к орудию?

– Да вижу, что наводчик молодой, волнуется. Хотел только показать, но увлекся.

– Начальник артиллерии дивизии звонил. Благодарность тебе объявил.

– А остальные танки чьи? – спросил Василенко.

– Два сержант Орлов подбил, из взвода Гуммерова, а два кто-то из батареи Белякова. А хорошо мы им дали! – оживился Денисенко. – И потерь никаких, удивительно.

– Ты думаешь, что они теперь и успокоятся? Наше счастье, что нелетная погода, да танки шли без пехоты, – сказал Василенко.

Первые нахальные попытки гитлеровцев с ходу прорваться к Ефремову провалились. Весь день 15 ноября они вели разведку и готовились к новому броску.

В штабе дивизии у полковника Яманова весь этот день скрупулезно собирали любые сведения о противнике. И от разведки, и от беженцев. Анализировали, считали, прикидывали, и получалось, что в полосе дивизии не менее сорока-шестидесяти танков, четыре-пять батальонов пехоты, пять-шесть батарей артиллерии.

– Над чем голову ломаешь, Алексей Александрович? – пришел к нему вечером полковник Гришин. Он устало сел на лавку.

Яманов сидел над картой, испещренной значками:

– Да вот думаю. Или это передовой отряд, так очень сильный, или битая танковая дивизия плюс один-два пехотных полка… А фланги у нас совсем голые, – повысил он голос.

– А может быть, они поленятся нас широко охватывать, – предположил Гришин. – Ведь это крюк километров тридцать, да по бездорожью. Опять в лоб танками – вряд ли, вчера обожглись. Ну-ка, поставь себя на место противника…

– С Архангельского на Ереминку хорошая дорога, а оттуда хоть на Кадное, хоть на Медведки, нам во фланг и в тыл. А там и на Ефремов.

– Вот и я на их месте сделал бы все так же. Что у нас там, дивизион Яскевича? – спросил Гришин.

– Так точно, – задумчиво ответил Яманов и добавил: – И две роты.

Политрук Николай Мазурин был послан батальонным комиссаром Кутузовым к артиллеристам утром 16 ноября с заданием проверить наличие снарядов, узнать, как с питанием, и помочь, если надо. В дивизион Яскевича он пришел как раз в начале атаки немцев.

Танки противника черными коробками сползали по снежному холму к Красивой Мече. Мазурин видел впереди себя лишь три наших орудия, а немецких танков шло в поле его зрения пятнадцать.

Старший лейтенант Яскевич, рядом с которым стоял в окопе Мазурин, в бинокль смотрел спокойно, даже с интересом. Потом, переговорив по телефону со своими комбатами, отдал команду «Огонь!».