Мы можем жить среди людей - [25]

— Да ты что? — Таис дернулась, глянула через плечо друга на экран.

Так и есть, две красные точки. Пустые проходы, много пустых проходов. И в одной комнате две красные точки.

— Кто это может быть? Ведь не было еще Праздника Выпускников.

— Вот и я не могу понять. Может, это комнаты Изоляции? Кажется, так. Давненько в них никого не было.

Таис присмотрелась, после резко выпрямилась.

— Это не комнаты изоляции, они на другой стороне Уровня. Это комнаты рядом с Последними распоряжениями. Прямо через стену зал, где делают инъекции. А дальше сам знаешь — камеры крематория.

— Думаешь, что этих двоих решили усыпить раньше срока?

— Федь, а ты не можешь найти какую‑нибудь информацию об этом? Сколько детей вырастает в этом году?

— Трое. Всего трое. Колючий говорил, что его соседке по комнате должно исполниться пятнадцать.

— Может, двоих решили убрать пораньше? Я сегодня утром стукнула по морде одну из них, ту самую, что подняла крик вчера у автоматов с шоколадом. Вдруг это ее забрали, за беспорядок? Тогда даже не жалко, если честно.

— Не говори ерунды. Надо пойти и узнать.

— Ага, прямо сейчас. Взяли и пошли, как нечего делать, — Таис ехидно усмехнулась и шумно отхлебнула из кружки.

— Ну… Сначала надо поговорить с Вальком, выбрать проходы, отключить датчики. Решить, кто пойдет.

— Теперь я скажу, что начинается. Лишняя возня.

— Ничего не поделаешь. Надо выручать людей.

— Да какие они люди? Они еще дети. К тому же, уверенные, что Моаг приготовил им большое будущее.

Сказав это, Таис вспомнила синие глаза рыжеволосой девчонки, полные возмущения и презрения. Вот что она думает теперь, когда сидит взаперти и мечтает о том, чтобы пришли взрослые и выслушали ее? Какие мысли рождаются в ее умной голове?

— Этот год какой‑то странный, — пробормотал Федор, и, прихватив планшет, вышел из спальни.

2.

Черный обогреватель исправно выдавал струи теплого воздуха, и язычки пламени на его экране вытягивались в странной, однообразной пляске. Каждый раз глядя на них, Таис думала, что никогда не видела настоящего огня. Ни разу в жизни. И, видимо, так и не увидит. Федькина флешка, сгоревшая в дверном замке не в счет.

Мусоросжигательная печь тоже не считается, там не огонь, там лазерные распылители, в которые роботы ловко закидывали отсортированный мусор. Может, где‑то на земле жгут костры и греются около них, но на станции это невозможно. Как невозможно поплавать в океане, постоять под дождем. Разве что на звезды можно было смотреть, пока жили на Втором Уровне. Была там небольшая библиотека бумажных справочников, окно в ней, огромное, полукруглое, занимало пол стены. Каждый мог придти и посмотреть на космос.

Таис космос казался однообразным и скучным. Ничего нового и интересного, все одно и то же. Наверное, люди на земле считают, что и огонь — тоже однообразно и скучно. Привыкли к нему, как дети на корабле привыкли к бесконечным звездам.

Таис присела на корточки рядом с обогревателем и протянула руки к отверстию, из которого выходили струи теплого воздуха. Очень теплого, почти обжигающего. Рядом на полу пристроились мальки со своими фантиками.

— У тебя рыба!

— Это не рыба, сначала было ребро! Надо переиграть!

— Нечего переигрывать!

Спорили культурно, не пихались, не обзывались. Закон все еще владел умами мальков, все еще диктовал свои правила. А вот Дикие быстро освободились и от закона, и от правил. От нормальных отношений тоже.

Может, и есть в законе какой‑то смысл? Не зря, наверное, Моаг его придумал. Иначе как остановить таких, как Дикие? Ума нет, делают, что хотят. И уже, наверное, никогда этот ум не появится. Так и останутся придурками.

Не надо было Вальку и Федору их выводить. Всем Диким уже исполнилось больше шестнадцати. Здоровые парни, вечно грязные, вечно смеющиеся из‑за каких‑то своих глупостей. Еду они добывали на мусорке, видимо, считали, что это и безопасно, и хорошо. Жили отдельно от остальных — они сразу решили жить отдельно, как четыре друга.

Одергивая края пайты, Таис подумала, что таким жизнь вовсе не к чему. Пожили пятнадцать лет — и хватит. Нечего место зря занимать.

Но на базах правило — выводить всех, кого получится. В прошлый год не удалось никого — дети сами не захотели выходить. Набросились с кулаками, подняли крики. Федька и Колька тогда еле унесли ноги. Наверное, это к лучшему, вдруг попались бы опять такие, как Дикие.

Из спальни Валька доносились голоса — обсуждали, видать, как будут выводить тех двоих, что застряли на Третьем Уровне. Федор пойдет непременно, он всегда участвует в опасных вылазках. А ее, Таис, не берет.

Пойти хочется. Что толку сидеть весь день тут и слушать, как мальки хлопают фантиками об пол? Еще чего доброго, Маша попросит помыть полы или вытереть стол…

Не, надо напроситься со всеми. Это будет интересно.

Заскрипела входная дверь, и на пороге возникла фигура Колючего. Обтрепанные джинсы, завернутые рукава короткой джинсовой куртки, черные кроссовки на липучках. Колька, видимо, и ночевал у Овальных, он частенько так делал.

На Овальной базе жили три девочки и один мальчик. Мальчику Сене едва исполнилось двенадцать, он приходился младшим братом одной из девочек. Девчонки эти были хитрыми. У них имелся какой‑то свой способ раздобывать еду, но они не делились им. У них всегда был и хлеб, и молоко и яйца. Правда, девчонки частенько приносили картошку и хлеб на Темную базу, но никогда не рассказывали — откуда это взялось у них.