Мы из подводного космоса - [19]
Лодка готовилась к выходу в море для отработки экипажа. Ваня, как младший штурман, усиленно сдавал зачёты на допуск к самостоятельному выполнению своих обязанностей. Даже вечером, приходя домой, он продолжал штудировать ППСС (правила предупреждения столкновения судов) и ПРС (правила рейдовой службы).
Меня больше всего поразило, что Изабелла, угощая нас кофе, сыпала направо и налево правильными ответами на наши коварные вопросы по этим правилам. Настоящая жена морского офицера!
Через два дня "С-80" уходила в море. Я последний, кто видел Ваню. Его лодка была пришвартована к нашей лодке. Он стоял на корме и руководил действиями кормовой швартовой команды. Дублируя команду своего командира, он крикнул нашему вахтенному: "Отдать кормовой!". Матрос сбросил с наших кнехтов стальной трос и " С-80 " медленно пошла в… вечность. Ваня с горящими глазами (первый выход в море!), весёлый, улыбаясь, помахал мне рукой в огромной меховой рукавице и что-то крикнул. Я только разобрал концовку: "…Белла". Возможно, последнее, что связывало его с Землёй, была мысль о жене. Только через 7 лет нашли его лодку. Невероятно, ни одно тело не подверглось тлению. Холодная вода Баренцева моря, глубина 200 метров сыграли свою роль. Когда тела подняли, протерли замасленные лица спиртом, кожа у многих стала розовой. В их жилах ещё не успела свернуться кровь, она была алой! Ваня, Ваня! Ты первый из нашего выпуска испытал свою судьбу глубиной погружения. Цена этого испытания – жизнь.
Ледяные волны штормового Баренцева моря ворвались в отсеки из-за того, что захлопка шахты подачи воздуха к дизелям при срочном погружении не закрылась. Она замёрзла и покрылась льдом! Вода срывала на своём пути механизмы с фундаментов, сметала рубки и выгородки, калечила людей, сферические переборки из высокопрочной стали толщиной в палец были разорваны как бумага.
Повезло тем, кого убило мгновенно. Участь тех, кого толстая сталь в концевых отсеках прикрыла от мгновенной смерти, ужасна. Как определили специалисты, подводники стравили из парогазовых торпед сжатый воздух и в течение недели (!) ждали помощи, надеялись и медленно умирали от удушья. Не все смогли выдержать эту пытку. В аккумуляторной яме второго отсека нашли мичмана, который замкнул руками шину с многоамперным током. Ещё один матрос затянул петлю на шее, лёжа в койке. Так и пролежал в петле семь лет… Остальные держались до последнего. На исходе сил оставшиеся в живых накрыли стол в кают – компании. Они прощались. И, как принято у нас, они пели « Варяг»:
Но я узнал об этом через 40 лет. Все было засекречено, все было сделано так, чтобы мы, находящиеся в строю подводники, ничего не знали. Потому что мы жили в такой стране, где все было хорошо! Вдову лейтенанта Ивана Кирьякова – Изабеллу – на захоронение экипажа не пригласили, якобы, не смогли найти. А она, по слухам, долго безрезультатно лечилась и закончила свою жизнь в психиатрической больнице. Не вынесла душа ленинградской девочки дикости нашей жизни… Царствие им небесное!"
Архивные данные.
Капитан-лейтенант Черничко Виктор Петрович, выпускник Тбилисского Нахимовского училища 1951 года, служил командиром ракетной боевой части и погиб вместе с «С-80». Книга памяти – C-80: Черничко В.П.
Будем благодарны тому, кто сообщит любые дополнительные сведения о нем.
Черкашин, Николай Андреевич. Я – подводная лодка / Николай Черкашин. – М: Совершенно секретно, 2003.
"… Утром – совещание. Докладываю: работать можно. Как, что, почему?! Рассказал про ночную вылазку. Взгрели по первое число за самовольство. Но председателем госкомиссии был Герой Советского Союза вице-адмирал Щедрин, сам отчаянный моряк. Победителей не судят. Отсеки осушили. Началась самая тягостная часть нашей работы: извлечение тел.
Рассказывает вице-адмирал запаса Ростислав Филонович:
– Мне пришлось первому войти в отсеки С-80. На это право претендовали и особисты, и политработники, но решили, что сначала субмарину должен осмотреть кораблестроитель. Я вошел в лодку с кормы – через аварийный люк седьмого отсека. Тела подводников лежали лицом вниз. Все они были замаслены в соляре, который выдавило внутрь корпуса из топливных цистерн. В первом, втором, третьем и седьмом отсеках были воздушные подушки. Большинство тел извлекли именно из носовых отсеках. Вообще, все тела поражали своей полной сохранностью. Многих узнавали в лицо – и это спустя семь лет после гибели! Медики говорили о бальзамирующих свойствах морской воды на двухсотметровой глубине Баренцева моря…
То, что открылось глазам Филоновича, даже в протокольном изложении ужасно. Хлынувшая в средние отсеки вода прорвала сферические переборки из стали толщиной в палец, словно бумагу. Лохмы металла завивались в сторону носа – гидроудар шел из пятого дизельного отсека. Вода срывала на своем пути механизмы с фундаментов, сметала рубки и выгородки, калечила людей… В одном из стальных завитков прорванной переборки Филонович заметил кусок тела. Почти у всех, кого извлекли из четвертого и третьего отсеков были разможенны головы.
