Мы искали друг друга - [18]

Летом Саша просыпалась рано, вставала, пока еще не жарило сумасшедшее солнце.

Легкий ветерок из распахнутого настежь окна надувал занавески, щебетала и чирикала птичья мелочь, слышалось ритмичное шарканье метлы дворника. Саша сладко потянулась, встала, подошла к окну — наслаждалась утренней прохладой. В сонной тишине двора гулко звучал, доносившийся с улицы, шум редких машин, подвывание троллейбусов — звуки просыпающегося города.

На кухне — было слышно — лилась вода; мама уже встала, набирала чайник, собиралась готовить завтрак. Саша прошла в ванную — умываться.

— Ты чего в такую рань? Не спится? — окликнула ее мама.

— Доброе утро, мулечка, — промурлыкала в ответ дочка.

— Доброе, — подтвердила муля. — Раз уж встала, сходишь за молоком, ладно? Сейчас приедет «корова».

Сине-желтый молоковоз, прозванный «коровой», появлялся каждое утро в восьмом часу, оповещая жильцов оглушительным гудением рожка; тот час же выстраивалась длиннющая очередь с бидонами и трехлитровыми стеклянными банками. Шофер, тучный носатый осетин Гриша в неизменной фуражке-«аэродроме», обслуживал быстро, споро наполнял тару, принимал рубли и трешки, подгонял нерасторопных покупателей:

— Нэ задерживай, прахади!

Успевал переброситься шутками с бойкими бабенками, постоянными клиентками:

— Маруся, как дэла?

— Еще не родила, — с усмешкой отвечала Машка-шалава из первого подъезда.

— Ха-ха. А когда родишь?

— Как только, так сразу. Мужика подходящего найду… Вот ты, Гриша, сколько раз… можешь?

— Восэмь, — не задумываясь, отвечал шофер.

— Ну, да!? — удивлялась Машка, — неужели восемь?

— Туда-сюда, — уточнял Гриша.

Очередь надсаживалась хохотом. И смех и грех. Жильцы привыкли к соленым шуткам веселого молочника; хохмочки давно стали обязательной частью «программы».

Когда-то Александра, в то время школьница, конфузилась, слыша подобные непристойности. Потом приобвыкла. Народ в окрестных домах и общагах обитал сплошь языкастый, и не слишком щепетильный по части грубых выражений: в основном строительные рабочие, а на стройке, известное дело, изящная словесность не в ходу.

Получив с утра заряд «казарменного юмора», Саша вернулась домой. Поставила молоко в холодильник. Там со вчерашнего дня оставалось еще больше половины банки продукта.

— Муль, у нас полно молока! Прокиснет же…

— Ничего, на блины пойдет. Вечером блинов напеку, — отозвалась мама, и продолжила, размышляя вслух. — Масло у нас кончилось, не забыть купить. На рынок еще нужно сходить…

— Давай я схожу, — предложила дочь.

Муля удивилась: ужасно не любила Саша ходить за покупками, толкаться в очередях.

— У тебя же экзамен завтра.

— Послезавтра, — поправила Саша. — Ты не волнуйся, успею подготовиться. Что купить на рынке?

— Картошки на рубль, помидоры… — начала перечислять мама, довольная, что ей не придется тащиться после работы на рынок. — Да, купи еще сала килограмм, отец просил — с собой возьмет, для маршрутов.

У папы начинался полевой сезон: готовился со дня на день отбыть на Дарваз.

— Хорошо, куплю.

Все-таки, приятно быть полезной — самооценка повышается. «Почему бы и не прогуляться до базара? — подумала Саша, — Все лучше, чем дома торчать». Уже потом, выйдя с рынка с битком набитыми сумками, изменила свое мнение. Предстояло еще дотащить всё это до дому. В этакую-то жарищу. Что ж, сама вызвалась…

— Саша! — услышала она со стороны дороги знакомый голос. Из притормозившего у обочины автомобиля ее окликнул Боря Куракин. — Давай, подвезу.

Саша мельком оглядела машину, — таких она здесь еще не видела, — с длинным, остро скошенным передком, без характерного выступа багажника сзади («зубило», да и только).

— Привет, — поздоровалась Саша, обрадованная и удивленная одновременно.

— Давай сумки, — сказал Боря, выйдя из машины, открывая торцевую дверь. — Садись. Куда везти?

— Это твоя машина? — спросила Саша, удобно устроившись в кресле.

— Ха! Скажешь тоже. Мне такая не по зубам.

— А как она называется?

— «Восьмерка», — ответил Борис, и уточнил. — Ваз двадцать один ноль восемь. Их только-только начали выпускать. У нас в городе таких три-четыре всего. Эта — стеклотарщика одного, Махмуда.

— ?..

— Украл, — ответил Боря на немой вопрос девушки. — Ха-ха. Шучу. Махмуд умудрился ее в первый же день ударить. Ездить-то не умеет — права, наверное, вместе с машиной купил. Сдавал задом, и в столб въехал! Вот мы ему кузов и рихтовали. Он мне доверенность дал, чтобы пригнал ему тачку, когда закончим. Договорились, что через пять дней будет готова, а мы за три управились.

Боря весело трепался, крутя баранку. Доехали моментом, не успели и поболтать толком.

— Саш, хочешь, прокатимся за город? — неожиданно предложил Борис. — Занесем твои сумки…

Александра опять удивилась, но не подала виду. Спросила только:

— А стеклотарщик знает, что ты на его машине катаешься?

— Да, знает, — отмахнулся Боря. — Сам мне сказал: если надо, можешь ездить пока.

— Тогда ладно, — согласилась Саша. Вырваться, хотя бы на час, из душного города — совсем не плохая идея.

Сказано — сделано. Через четверть часа они уже катили по трассе «Север — юг», в сторону Варзобского ущелья. Ветер задувал в открытые окна. Играл приятный музон: салон стеклотарщиковой машины был оборудован японской стереосистемой. Аль Бано и Ромина Пауэр пели про итальянское счастье — феличиту.