Мы играем в пистолеты - [11]

— Ты замуж за меня выйдешь?

Он делал всё в точности по моему плану. Даже скучно немного.

— Выйдешь?

Я погладила его по щеке.

— Я подумаю, Витя.

Секунду с непониманием глядел на меня, затем усмехнулся.

— Ну, подумай.

Он, видимо, решил, что я шучу или поддразниваю его, поэтому и тяну с прямым ответом. Поцеловал меня в губы.

— Подумай, милая.

Сейчас, спустя почти три года мне об этом было приятно вспоминать. Сейчас Витя превратился в жуткого карьериста, а я не спорила, даже помогала ему по мере сил. А что делать? Жить-то как-то надо, а на зарплату его ноги протянуть можно, особенно с молодой женой, особенно если взяток не брать. А он не брал, он лбом стены прошибал ради своего и моего благополучия. Получалось пока не особо, но я надеялась. И с Тосей я склонна была согласиться — всё в моей жизни хорошо, ничего другого не нужно, нет ничего другого, даже придумать не могу, чего ещё хочу. Денег побольше? Можно, конечно, так где их взять? Мужа другого? Так придётся всё сначала начинать, притираться, недостатки и дурные привычки выявлять, искоренять их или смиряться, а тут всё уже пройдено и успокоилась я. Муж у меня такой, что позавидуют многие. И денег для меня заработает, постарается, по крайней мере, и пожалеет, и полюбит лишний раз, только повод ему дай. Видный, в мундире красивом, со связями его должности положенными, пробивной, не лентяй. Всё так, как я хотела. А то, что всё-таки бабником оказался, так я не ревнивая.

Не ревнивая я!..

— В Париже купишь мне шляпку с вуалью, — наставляла меня Фая, не на шутку загоревшись моей предстоящей командировкой во Францию. Я удивилась.

— Зачем тебе вуаль?

— Но это же шикарно, вид у меня загадочный будет.

Я рассмеялась и пообещала.

— Если хочешь вуаль, будет тебе вуаль. А ты мне дашь жемчужное ожерелье на один вечер, идёт?

— Намечается мероприятие? — Её глаза загорелись неподдельным интересом.

Я же скривилась.

— У Витиного начальника юбилей, нас в ресторан пригласили.

— Бери, — разрешила Фая. — И заодно намекни своему благоверному, что не мешало бы сделать тебе скромный подарок.

— Да ты с ума сошла. Откуда у него такие деньги?

— Вот пусть и подумает, где их заработать. А то только пыль в глаза пускать.

— Ладно, — я поднялась из-за стола и к Фае наклонилась, чтобы губами к её впалой щеке приложиться. — Пойду. Спасибо за чай.

— Не забудь, что в пятницу ко мне придёт нотариус, завещание составлять. Придёшь?

— Зачем?

— Вдруг я что-нибудь забуду?

— Тося напомнит. Она каждую лишнюю бусину знает.

Фая укоризненно качнула головой.

— Тебе совсем наплевать на старуху.

— Просто я не понимаю, зачем тебе ещё одно завещание. Ты сколько раз его составляла?

— Ничего, пригодится.

— Или тебе просто нравится нотариус? Как его зовут? Виталик?

Фая засмеялась.

— Побойся бога, несчастный молодой человек. Он меня боится и никогда со мной не спорит.

— Теперь понятно, почему безропотно раз за разом к тебе является. Всё, я ушла. — Ручкой тётке сделала, заглянула на кухню, чтобы с Тосей попрощаться и, наконец, квартиру покинула. Вышла на улицу и на голубое небо посмотрела. Ни одного облачка не наблюдалось, а солнце жарило вовсю, что заставило меня передумать по поводу прогулки. Прошла через двор, свернула в подворотню, и уже через пару минут оказалась на центральном проспекте. Замедлила шаг, раздумывая, не плюнуть ли на работу и не заняться ли шоппингом, пусть и мелким, раз денег на большую радость всё равно не хватит. Но маленькая радость, это всё равно лучше, чем ничего, ведь так?

Но испортил всё Лёвушка, прервав мои мысли телефонным звонком.

— Так что, ты надумала?

— Ты такой быстрый, — поразилась я. — Мне нужно с мужем поговорить.

— А что с ним говорить? Я же тебя не к чёрту на куличики отправляю, а в Париж. Сама подумай!

— Да я-то подумала уже, но… Жизнь семейная, она такая, Лёвушка, сам, наверное, понимаешь.

Он что-то забубнил в сторону, видимо, признавался, что понимает, как никто другой и сам себе сочувствует, а затем потребовал:

— На работу приезжай.

— Зачем? — вроде бы удивилась я, а Шильман оторопел от моей наглости.

— Я тебе зарплату плачу!

— Так нет же никого!

— Ника, не зли меня, приезжай.

Пришлось ехать. В офис я вошла с кислым видом, но тут же приказала себе взбодриться. Коллеги меня и так не особо жаловали, а всё из-за того, что Лёвушка принял меня на работу без всякого опыта и даже рекомендаций, и уж как-то слишком быстро ко мне проникся, совершенно неожиданно для всех (особенно, для его жены) и оттого, как многим казалось, несправедливо, записал в друзья, многое мне прощал и вообще всячески поощрял. Правда, я не напрашивалась, и даже глазки ему никогда не строила, в мыслях у меня такого коварства не было. Но мне, конечно же, никто не верил. Когда я входила в его кабинет и дверь за собой закрывала, все были уверены, что знают, зачем я к нему пошла. Очередную поблажку зарабатывать. Даже его собственная секретарша, когда входила в кабинет и видела меня, сидящую в кресле, закинув ногу на ногу (дурацкая привычка, знаю!), лицо у неё сразу делалось каменное и суровое. И ведь бесполезно объяснять всем, что никакой я Лёвушке не друг, и ценит он меня не за красоту и не за сообразительность, а уж тем более не за ум (могу я себе польстить?), а за то, что я основной доход ему приношу, и дружить со мной ему попросту выгодно.