Мы и Они. Краткий курс выживания в России - [21]

У меня на памяти есть две истории, связанные с моим дедом. Первая навсегда похоронила во мне советскую власть, а вторая сделала меня таким, какой я есть. Однажды утром я проснулся от того, что дед напильником спиливал на подаренном ему самолетике с хрустальным постаментом надпись: «Соломону Львовичу Шапиро от каких-то там авиаторов». Дед боялся, что за ним могут прийти и арестовать, а этот подарок послужит основанием для ареста. Для человека, не жившего при советском режиме, его поведение не поддается никакому здравому смыслу. Это генетически передаваемый страх. В этом для меня вся советская власть – в необъяснимом генетическом страхе. В тот день я понял, что никогда не буду таким. Я не хочу бояться и не буду! Такова первая история. Вторая короче: когда дед умирал, он приказал себе не жить. Он не хотел причинять нам неудобства после того, как его разбил инсульт. В те дни я никого к нему не подпускал и сам приготовил его в последний путь. И с того дня я перестал бояться смерти как таковой. Ведь умирать за свои убеждения не страшно, да и умираешь ты всего раз. Двум смертям не бывать, а одной... достаточно.

Все остальное – уже история. Ты просто не можешь позволить себе предать своих предков.

И себя.

Жизнь на скорость

Молодежи свойственно забывать. Нам, людям многое уже повидавшим, это не совсем понятно. Ведь несмотря на то, что мы по-прежнему ощущаем себя молодыми и здоровыми, мы уже с трудом встаем по утрам. Но мы еще молоды, мы все еще смотрим на девчонок. Разве что вкусы меняются: «Дочка, у тебя мама какого года рождения? Шестьдесят пятого?! Познакомь с мамой». Я себя молодым и здоровым все еще чувствую. Если долго не стоять.

Наша жизнь вообще протекает в странном ритме. Вот ты за партой в школе: учитель елозит пальцем по журналу, выбирая фамилию будущей жертвы. Его рука неумолимо движется вниз, к счастью, твоя фамилия уже пройдена, но вдруг учительский палец дергается – к доске! Твое сердце холодеет: «Господи, да пока он меня выбирал, я бы два раза успел сбегать домой, открыть тетрадку и посмотреть все, что надо. Подготовился бы и ответил. Что же я вчера этого не сделал?!» Ты тяжело поднимаешься, постепенно разгибая дрожащие ноги, и думаешь: «Сейчас я буду очень долго вставать, раздастся звонок и спасительная перемена примет меня в свои шумные объятья». И тебе мнится, что ты идешь к доске безумно медленно, как старомодный водолаз под толщей воды. Но, увы, так время движется только для тебя одного. Стоит зажмуриться, и вот на дворе уже теплый и пьяный от свободы выпускной вечер. Не успел оглянуться: ты уже в институте – защищаешь диплом. И так далее. Вся жизнь – пара мгновений. А в итоге все будет пройдено. И тогда уж моргай, не моргай – финальный пейзаж тебе не понравится. Сверху будет что-то твердое, дощатое и присыпанное землей. Полагаю, такой вид не доставит радости. Хотя никто из ушедших не жаловался, по крайней мере, вроде бы никто с того света не звонил и не говорил: «Здесь так плохо!»

Забавно, как быстро мы все забываем. Бронзовый Ильич, знамена – помните, как это было? Барабанная дробь, линейка. Помните, какое испытывали удовольствие, стоя в этой дурацкой белой рубашечке? Такой маленький, пузатенький, глаза счастливые, щеки горят. И думаешь: «Всем дали значок, а мне нет. Меня не приняли в пионеры, или я не такой пионер?» А потом, то есть уже сейчас, всем говоришь: «Да ладно, я сам не хотел туда вступать». Ну, не надо нам рассказывать. «Я попал не в первый призыв октябрят» – трагедия на всю жизнь. А еще галстук, который все время рвался, помните? Еще бы нет, конечно, помните. Ведь так в нас закладывался код, код «дедушки» Ленина. Хотя кому он был дедушкой, если папой не успел побыть? Но тем не менее. Вы обратили внимание: из нашего обихода исчезли хорошие политические анекдоты. Они куда-то ушли. Плохие остались, конечно, но хороших не прибавляется. Разве можно считать хорошим такой анекдот: Михаил Ефимович Фрадков и Владимир Владимирович Путин отправляются на охоту. Егеря поднимают уток, Путин молниеносно вскидывает двустволку: бах-бах – утки летят. Фрадков говорит: «Владимир Владимирович, чудо! Утки мертвые, а летят!»

Несмешно, потому что люди постарше хорошо понимают – это старый анекдот о Брежневе. И от этого становится несколько грустно. Последний относительно приемлемый анекдот о Путине появился пару лет назад: голодный Путин подходит дома к холодильнику, резким движением руки открывает дверцу и видит – там сидит испуганный такой холодец и смотрит на президента с опаской. А Путин ему и говорит: «Не бздеть – я за кетчупом!» Анекдотец забавный, но невеселый, потому что лишний раз подчеркивает, что юмор – это оружие безоружных. Ведь мы начинаем шутить о политике тогда, когда нам больно. Помнится, когда город Санкт-Петербург еще был Ленинградом и в нем еще была жива та самая петербургская интеллигенция, мы гостили у одного моего приятеля из старинной профессорской семьи. Засиделись допоздна, наступила ночь и развели мосты. Поскольку деваться было некуда, мы остались у моего приятеля и всю ночь, сидя на кухне, травили политические анекдоты. Какими смелыми мы себя чувствовали тогда! Как мы гордились собой! Мы практически вышли на Красную площадь с протестующими транспарантами. Какое это было замечательное чувство – ощущать собственную революционность. Ну просто борцы с системой! Разумеется, весь тот пар ушел в свисток, но приятное чувство либеральности все же осталось.