Мы были чуть знакомы… - [15]
Жил Герасимов далеко, так что, пройдясь тёмными переулками по холодным лужам, Валера окончательно протрезвел…
Выслушав его рассказ, Настя демонстративно отвернулась.
— Я всё равно тебе не верю. С каких это пор единственная бутылка самогона стала действовать на вас как снотворное? Да вам бочки будет мало.
Валера свесил с дивана ноги.
— Но это правда! Я был в отключке. Боря, гад, наверное, что-то подмешал в пузырь. И потом, я ведь ещё в кабаке изрядно нагрузился. Вот меня и развезло.
— А Женька? Он что, тоже в кабаке был?
Валера мотнул головой.
— Нет, Женьки не было. Но когда мы с ним встретились, он уже был под градусом.
Ещё бы! Увидеть Герасимова трезвым — это настоящее событие! Настя вздохнула:
— Алкаши несчастные… Но ты меня не убедил. — Она с осуждающим видом зыркнула на мужа. — Признавайся: как её зовут?
— Да нет у меня никого! — взвился Валера. — Чем хочешь могу поклясться. Если не веришь, спроси у Женьки.
— Женька! Тоже мне авторитет!
Валера бессильно развёл руками.
— Ну как мне ещё тебе доказать?
— Я знаю только один эффективный способ проверки. Но если он покажет, что ты…
— Давай! — решительно оборвал её Валера, оскорблённый в своей правоте. — Говори, что делать. Я на всё согласен!
— Хорошо, — сказала Настя и деловито распорядилась: — Неси сюда таз с водой.
— Это ещё зачем? — В глазах Валеры вспыхнуло неподдельное любопытство.
— Снимешь трусы и сядешь в него. Если яйца действительно пустые — они всплывут. Значит, ты мне изменял.
— И всё? — радостно уточнил муж.
— Всё!
Он с готовностью сорвался с места и уже через мгновение громыхал в ванной тазами и вёдрами. Сквозь приоткрытую дверь доносился шум льющейся воды.
Не успела Настя и глазом моргнуть, как он уже осторожно вносил в комнату большой пластмассовый таз. Стараясь изо всех сил сохранить серьёзность, она закусила губу. Но когда муж поставил таз на пол и потянул с себя трусы, она не выдержала и громко рассмеялась.
— Верю… верю… — стонала Настя, вытирая проступившие на глазах слёзы и закатываясь в очередном приступе хохота. Наконец, она успокоилась и покачала головой: — Какой же ты у меня дурачок!
Валера держался за резинку от трусов и растерянно хлопал ресницами.
— А-а… э-э…
— Неужели ты и вправду думал, что таким способом можно кого-то проверить?
Муж понял, что над ним попросту подшутили, и тоже улыбнулся.
— Вот за что я тебя люблю — так это за твою буйную фантазию! — Супруг повернулся к ней спиной. — Видишь синие разводы? Это ребята с работы помогали отмывать твои художества.
Настя снова прыснула.
— Они видели?
— Ещё как!
Позавчера, когда Валера отмечал с Герасимовым своё успешное оформление на работу, а потом заявился домой пьяный и перепачканный, как поросёнок, Настя здорово на него разозлилась. Но какой, скажите, толк орать на пьяного в доску мужика, когда тот прямо в грязной одежде и не снимая ботинок завалился спать на чистую постель? Естественно, как любая другая хозяйка, оскорблённая недостойным поведением супруга, она попросту спихнула его на прикроватный коврик. Да только вот незадача: утром мужу нужно идти на работу, а куртка и брюки сильно заляпаны грязью. Настя раздела супруга и тщательно почистила в ванной его одежду. Когда вернулась, благоверный продолжал храпеть, уткнувшись носом в коврик. Глядя на мускулистую фигуру, поленом лежащую возле её ног, она рассердилась ещё больше: вроде бы молодой, здоровый, сильный мужчина, а справиться с собой не может!
Взяла шариковую ручку и принялась рисовать на обнажённом теле всё, на что была способна её фантазия: улыбающуюся лошадь, голых женщин, цветы и даже портреты некоторых известных деятелей культуры и шоу-бизнеса. Каждую картинку обязательно сопровождала какая-нибудь смешная надпись. Постепенно Настина злость стала принимать лёгкий налёт грусти, а потом и вовсе сменилась откровенным весельем. Она даже проявила великодушие, сунув под голову сопящему мужу подушку.
В итоге, собираясь утром в суматохе на работу, Валера ничего не заметил. Впрочем, произведение искусства на его спине мог оценить только посторонний наблюдатель.
Как назло, рассказывал Валера, их бригаду в тот день перекинули на ремонт квартиры очередного заказчика. Маляры перед этим побелили там потолки. Теперь дело оставалось за обоями. Возились долго. Пока подгоняли рисунок и нарезáли полотна, изрядно вспотели. А когда начали клеить, то в душной комнате стало к тому же ещё и влажно. Рубашки и брюки неприятно липли к телу. Наплевав на приличия, все трое разделись до трусов — и работа пошла веселее. Стоя на стремянке, Валера примерял к стене промазанное клеем полотно. Он очень удивился, почему ему никто не помогает выравнивать низ. А когда обернулся через плечо, то увидел, как его партнёры по работе, сгрудившись, что-то увлечённо разглядывают у него за спиной.
— В чём дело? — спросил он.
— Прикольные картинки, — гыгыкнул один. — Где делал?
— Что делал?
— Что, что… Татуировки!
Озадаченный Валера пулей ринулся в хозяйскую ванную и, крутясь там перед зеркалом, сумел-таки разглядеть некоторые фрагменты нательной живописи. А когда выяснилось, что это даже не боди-арт, а обыкновенная чернильная паста, ребята, давясь хохотом, помогли несчастному натурщику избавиться от экстремальных росписей…
В жизни Вадима происходит страшная трагедия. Чтобы заглушить боль потери, он с головой уходит в работу. Близкие с трудом уговаривают его отправиться куда-нибудь отдохнуть. Например, в Египет. В Египет собирается и Полина — вместе с подругой она выигрывает на радио путевку за границу. Это становится неким тайм-аутом в их непростых отношениях с мужем. Казалось бы, ничто не предвещало беды…
А с вами случалось такое? Когда чья-то незримая жизнь играет внутри вас будто забродившее вино, она преследует вас с самого детства и не даёт покоя ни днём, ни ночью. С ней невозможно договориться, у неё нет ни ног, ни тела, ни голоса. У неё нет ничего. И, тем не менее, она пытается по-своему общаться и даже что-то рассказывает. Что это: раздвоение сознания или тихое сумасшествие? А может, это чья-то неуспокоенная душа отчаянно взывает о помощи? Тогда кто она? Откуда взялась? И что ей нужно?
«Автор объединил несколько произведений под одной обложкой, украсив ее замечательной собственной фотоработой, и дал название всей книге по самому значащему для него — „Соло для одного“. Соло — это что-то отдельно исполненное, а для одного — вероятно, для сына, которому посвящается, или для друга, многолетняя переписка с которым легла в основу задуманного? Может быть, замысел прост. Автор как бы просто взял и опубликовал с небольшими комментариями то, что давно лежало в тумбочке. Помните, у Окуджавы: „Дайте выплеснуть слова, что давно лежат в копилке…“ Но, раскрыв книгу, я понимаю, что Валерий Верхоглядов исполнил свое соло для каждого из многих других читателей, неравнодушных к таинству литературного творчества.
Этот роман о старости. Об оптимизме стариков и об их стремлении как можно дольше задержаться на земле. Содержит нецензурную брань.
Погода во всём мире сошла с ума. То ли потому, что учёные свой коллайдер не в ту сторону закрутили, то ли это злые происки инопланетян, а может, прав сосед Павел, и это просто конец света. А впрочем какая разница, когда у меня на всю историю двенадцать листов дневника и не так уж много шансов выжить.
Старость, в сущности, ничем не отличается от детства: все вокруг лучше тебя знают, что тебе можно и чего нельзя, и всё запрещают. Вот только в детстве кажется, что впереди один долгий и бесконечный праздник, а в старости ты отлично представляешь, что там впереди… и решаешь этот праздник устроить себе самостоятельно. О чем мечтают дети? О Диснейленде? Прекрасно! Едем в Диснейленд. Примерно так рассуждают супруги Джон и Элла. Позади прекрасная жизнь вдвоем длиной в шестьдесят лет. И вот им уже за восемьдесят, и все хорошее осталось в прошлом.
Впервые доктор Грин издал эту книгу сам. Она стала бестселлером без поддержки издателей, получила сотни восторженных отзывов и попала на первые места рейтингов Amazon. Филип Аллен Грин погружает читателя в невидимый эмоциональный ландшафт экстренной медицины. С пронзительной честностью и выразительностью он рассказывает о том, что открывается людям на хрупкой границе между жизнью и смертью, о тревожной памяти врачей, о страхах, о выгорании, о неистребимой надежде на чудо… Приготовьтесь стать глазами и руками доктора Грина в приемном покое маленькой больницы, затерянной в американской провинции.
Франсин Проуз (1947), одна из самых известных американских писательниц, автор более двух десятков книг — романов, сборников рассказов, книг для детей и юношества, эссе, биографий. В романе «Изменившийся человек» Франсин Проуз ищет ответа на один из самых насущных для нашего времени вопросов: что заставляет людей примыкать к неонацистским организациям и что может побудить их порвать с такими движениями. Герой романа Винсент Нолан в трудную минуту жизни примыкает к неонацистам, но, осознав, что их путь ведет в тупик, является в благотворительный фонд «Всемирная вахта братства» и с ходу заявляет, что его цель «Помочь спасать таких людей, как я, чтобы он не стали такими людьми, как я».