Мы будем жить - [14]

После гимназии мы ни разу не общались, не встречались, даже не говорили по телефону. И вот теперь Нико, молодой психиатр, стажирующийся в Ганноверской клинике, способен помочь мне найти коллегу — женщину-психиатра, которую я смог опознать на случайной фотографии в интернете. Я выяснил очень сложным путем, что теперь ее звали Ангела Граф, и никаких сведений о ней ни в интернете, ни в более-менее доступных источниках не было, полицию же привлечь к поискам невозможно из-за отсутствия серьезных показаний. Не мог же я объяснить, зачем мне нужна эта Ангела…

Я ехал первым классом — скучнее, зато спокойнее: вместо пестрой толкотни подростков, футбольных болельщиков, панков, накрашенных девиц, мусульманских мамаш в хиджабах и с колясками, жмущихся к окошку пожилых дам вокруг меня сидели чинные одинаковые мужчины, сплошь в сером и черном и с ноутбуками. В большинстве — раскрытыми. Я не стал исключением и тоже раскрыл свой ноут.

Но мне было не до чтения и не до работы — да и какая работа теперь?

Я вспоминал последние события. Меня отвезли домой в закрытой машине — местоположение базы с кошмарной гильотиной знать не положено. Несмотря на предупреждение, я поиграл с мыслью все-таки возбудить дело против них, обратиться в полицию.

Но мысль эта мне не нравилась, и вот почему. Так нагло и бессовестно нарушать десяток законов прямо в центре Федеральной Республики могут только люди, имеющие такую крышу, связанные с такой властью, по сравнению с которой власть канцлера выглядит скромно. Да, это невероятно. Но разве я первый раз в жизни сталкиваюсь с невероятными событиями? И заметим, оба раза — по одному и тому же поводу. Эта Организация не могла не заручиться механизмами защиты от вмешательства немецкой полиции или спецслужб. Она — сама по себе спецслужба.

Вряд ли мне что-то грозит, если я обращусь в полицию — разве что новые работодатели еще меньше будут мне доверять. А вот геморроя не избежать, да и поверят ли мне? Меня похитили, держали под замком, кололи наркотиками, демонстрировали записи убийства и приготовления к убийству человека на моих глазах… Звучит слишком невероятно, я бы сам не поверил. По крайней мере, до тех пор, пока не связался с амару.

В итоге я позвонил Михаэлю и попросил о встрече.

— Понимаешь, — сказал я ему, — со мной случилась скверная история. Очень скверная. Практически я в западне. Мне нужен совет, а ты все-таки полицейский…

Мы уговорились, что встретимся вечером, в кофейне "Шанс". Все было нормально, никто не звонил мне, не писал мейлов или СМС, и к условленному часу я сидел за столиком, потягивая латте. Михаэль почему-то запаздывал. Я уже начал нервничать, когда мобильник зазвенел "Маршем тореадора" — мелодию я давно уже не менял.

Звонил Михаэль.

Голос тусклый, слабый, сбивчивый — я бы даже его не узнал, если бы не высветившееся на экранчике имя.

— В общем, старик, извини. Не могу прийти. Так вышло. Нет, и позже не смогу. И завтра. Но я навел справки. В общем, я знаю, о чем ты хотел поговорить. Мой тебе совет… — он сделал паузу, словно выговаривать слова ему было трудно, — не пытайся грести против течения. В этом деле никто не сможет тебя защитить. Понимаешь — вообще никто. Потому что речь идет… ну это такой уровень международной безопасности, на котором все иначе, и нам этот уровень недоступен, они могут прямо завтра позвонить, и все наше управление расформируют. Да, такое бывает. А что ты думаешь — со всеми этими исламистами наша полиция борется, что ли? Насколько я знаю… короче, тебе лично ничего не грозит, просто выполняй, что скажут, и Родина тебя не забудет.

В тот же вечер я проверил аккаунт Михаэля в фейсбуке — мой однокашник был на месте и как раз выложил новые фотографии дочки. Я стукнулся в его чат.

"Миха, у тебя все в порядке с мобильником?"

Он ответил сразу же.

"Все в порядке, Клаус, и вообще не волнуйся. Насчет того, что я тебе сказал — это правда".

"Что — правда?"

"Там все чисто. Делай то, что тебе сказали. Все будет нормально".

Собственно, я хотел только убедиться, что самого Миху тем временем не закатали в асфальт и не скинули куда-нибудь в Нордзее. Подделать звонок и все остальное теоретически можно. Но это очень маловероятно. Для очистки совести я на следующий день зашел все-таки в его управление под предлогом какого-то запроса и отметил как серебристый Мерс Михаэля на стоянке, так и его самого в глубине за стеклянной перегородкой. Миха был жив и отвечал мне, по-видимому, вполне искренне.

Родное государство впервые на моей памяти дало сбой — оно не могло и не хотело больше меня защищать.

И вот теперь я ехал в Ганновер — выполнять приказ новых работодателей. Отказаться? Хорошо бы мне угрожала за это всего лишь смерть — но эти нашли надежный способ шантажа.

Великий Один, и за что мне такое? Если вдуматься, все, чего мне хотелось, и на чем я настаивал — жить спокойно. Не вмешиваясь ни во что. Никому не причиняя зла. Типичная, стандартная позиция современного человека — держаться подальше от левых и правых краев, по центру, ни во что не вмешиваться, никуда не лезть, ни во что не верить по-настоящему, ничему не присягать — потому что любые идеологии, любая вера, в общем, все, к чему люди относятся серьезно — обязательно ведут к насилию и увеличивают количество зла. А я не хотел его увеличивать. Вот любой ценой — не хотел, видит Озирис! Ушел из полиции. Ни к кому не примкнул, держался подальше от любых идеологий и высокомысленных рассуждений о судьбах мира и отечества. Когда Анквилла позвал меня с собой — оттолкнул инстинктивно, чистюля, как же, ведь Анквилла тоже убийца, ведь и они, эти амару, тоже убивают, увеличивают зло, да и идеи у них сомнительные, а я хочу остаться чистым.