Мы, аристократы - 6 - [41]

- Ты в самом деле можешь всё это сделать?!

- Не попытаюсь - не узнаю. Всё когда-то делали впервые. Тут проблема упирается в свойства внутреннего пространства, в худшем случае получится только то, что ты попросил, уж это-то я точно смогу. Неси контейнер или что там у тебя, я начарую в нём обычное расширенное пространство, на первое время вам хватит.

Луна подсунула мне шкатулочку, я прямо при них зачаровал её и отдал обратно. Они ушли довольные, а я остался обдумывать подброшенную идею. И чем больше я её обдумывал, тем больше она мне нравилась.

Реализация подобной библиотеки воспоминаний могла бы стать основой как для рабочего дневника, так и для семейного альбома. Даже мне было что в ней хранить - хотя бы результаты приёма Джастином моего магического эликсира, воспоминания о которых я продолжал собирать.

Этим стоило заняться, но сначала нужно было пережить Хеллоуин, на который в Хогвартсе неизменно случалась какая-нибудь неприятность. Впрочем, в школе стало безопаснее: щиты были усилены, тайные ходы перекрыты, преподаватели и старосты следили за порядком, межфакультетская вражда после роспуска ГАД сошла на нет - на этот раз должно было обойтись без происшествий. Но как бы оно там ни вышло, за час до полуночи я должен был явиться в главный ритуальный зал Хогвартса для проведения ритуала подпитки замка магией.

Отделаться только кровью я в этот раз не собирался. Как именно Основатели превратили обычный замок в волшебный, я напрямую спросил у Ровены - и да, оказался прав: каждый из них при инициации замка вложил туда частицу своей души. Это были не хоркруксы, мёртвым грузом отягощающие предмет, а нечто иное, придающее ему своеобразную одушевлённость и разумность. Не вполне человеческую, но предмет переставал быть просто вещью.

Сейчас эта магия души, ничем не подкрепляемая за истекшую тысячу лет, поизносилась и почти что выдохлась. О том, что прежде замок навевал его обитателям подсказки, учебные и лечебные сны, что он мог направлять заблудившегося ученика к выходу, я узнал только от Ровены, а она узнала от меня, что теперь ничего этого нет, и забеспокоилась. Елена ни с кем из живых не общалась, ей неоткуда было об этом узнать и рассказать матери, поэтому мои сведения оказались для Ровены неприятным сюрпризом.

Когда я сказал ей, что собираюсь усилить магию замка, она настояла на ритуале душевного вклада. Чтобы узнать, годится ли для этого хоркрукс, я был вынужден рассказать ей свою историю - характерно, что её это нисколько не шокировало, а скорее заинтересовало, в ту эпоху была совершенно другая этика. Как выяснилось, Герпий Злостный не изобрёл хоркруксы, а только удосужился написать о них - во времена Ровены существовал не один способ перерождения, а этот был одним из худших. Сама она только слышала об их существовании, без ритуальных подробностей, а сами ритуалы оставались родовыми тайнами и постепенно исчезали вместе с родами, чтобы где-нибудь быть открытыми заново.

Но ритуал душевного вклада она знала и хоркрукс как частица души для него годился, только нужно было очистить его от остатков прежней личности и вложить в ритуал своё намерение. В Тайной комнате у меня уже хранилось три хоркрукса: медальон, диадема и дневник. Учитывая, что дневник был с довеском, который меня не устраивал, я выбрал для ритуала его.

Накануне Хеллоуина я спустился в Тайную комнату, чтобы забрать хоркрукс, а заодно и пообщаться с бывшим собой. До сих пор я не хотел связываться с Томом-из-дневника без крайней необходимости - он подвёл меня в истории с младшей Уизли и вышел из доверия - но теперь пора было договариваться. Можно было бы и просто уничтожить его, но я чувствовал себя обязанным своей частице, какой бы она ни была.

Я подал в дневник магию, и передо мной появился полупрозрачный подросток в мантии со слизеринской нашивкой, мой ровесник. Он был повыше меня ростом - питание у нас в детстве было одинаково плохим, но сказывалась ещё и наследственность. Красавчик, да - для тех, кто не умеет читать по лицам. Привычка щуриться и слегка напряжённые ноздри выдавали в нём мелкого приютского зверёныша, всегда готового ощериться и зарычать. Не удивительно, что Дамблдор читал этого амбициозного сопляка, как открытую книгу.

- Ух ты! - воодушевлённо воскликнул он, осматриваясь, и с любопытством уставился на меня. - Вот значит, как ты теперь выглядишь! Это же ты меня выпустил, да? Здорово, а раньше чего ж так не делал?

- Раньше я так не умел, - я разглядывал прежнего себя и, чего уж там, сам себе не нравился. Спину я такому точно не подставил бы.

- А давай я погуляю по Хогвартсу, ладно? Засиделся я в этой книжонке.

- Кое-кто говорил мне, что ничего не чувствует, если дневник не в руках у кого-нибудь.

- И хорошо, что не чувствую, а то бы я там свихнулся. Ну пусти погулять, пусти... тебе что, жалко?

- Кончай ныть, я по делу к тебе пришёл.

- Тогда тем более пусти. Ты же хочешь моего добровольного сотрудничества?

- Если теперь я умею выпускать тебя, то я умею и очистить дневник от своей нахальной копии.

Том встревожился - себя он хорошо знал.

- Ну зачем сразу и угрожать-то? Давай, как принято между нами, слизеринцами: я тебе - ты мне.