Музыка ночи - [40]

— Да, я такой. Хочешь, научу тебя кокетничать?

Элли наклонила голову, и ее ярко-алые губы слегка изогнулись в порочной, понимающей улыбке. Веки обольстительно опустились, подчеркивая раскосый разрез глаз.

— Думаю, мне известно все, что надо. — Она медленно, как кошка, моргнула.

И вот так мгновенно, между одним и другим вдохом, Блю понял, что попался.

— Похоже на то, моя милая. — Подошел Док, спасая его.

— Блю Рейнард, — сердечно проговорил он. — Как поживаешь, парень? Давно не видел тебя здесь. — Он поощрительно подмигнул Элли. — И кажется, понимаю почему.

— Док, это Элли Коннор. Она собирается писать книгу о Мейбл Бове и приехала в наш город, чтобы провести исследование. Я сказал ей, что ты как раз тот самый человек, с которым надо поговорить.

— Это правильно. — Лицо Дока посерьезнело, он слегка прищурил глаза. — Как случилось, что белая девушка хочет написать такую историю, если вы не против того, что я спрашиваю?

— Ну а почему бы и нет? Док поджал губы, кивая:

— Справедливо. — Какой-то посетитель потребовал выпивку. — Давайте я принесу всем что-нибудь выпить и сразу вернусь.

Они заказали виски "Джек Дэниелс" для Блю.

— Мне то же самое, — сказала Элли. Когда Док отошел, Блю улыбнулся:

— Осторожнее, сладкая моя. Я могу напоить тебя и уговорить лечь со мной в постель.

— Я большая девочка. И сумею с тобой справиться.

— Конечно, сможешь, если захочешь, — ответил он и рассмеялся. — Извини. Это уж слишком, даже для меня.

— Тебе должно, быть стыдно.

— Мне стыдно, — сказал он и повесил голову, изображая смущение.

Когда она засмеялась, он поднял подбородок, и какое-то мгновение они просто смотрели друг на друга. Он увидел в ее глазах тщательно скрываемое восхищение, смешанное со сдержанностью, — она считала его опасным. "Кобель", как сказала Алиша.

— Ты опять думаешь о моей репутации, да?

— Может быть.

А может, он и на самом деле кобель. Репутация, в конце концов, основывается на реальности, как бы ни противно ему было это признать. Может, его тянет к ней не потому, что в ней есть что-то особенное, а потому, что он недавно потерял всякий интерес к "шлюшкам" и пока не решил, какой еще тип отношений с женщинами его привлекает. Он поднял ее руку и сам себе изумился, когда поцеловал ее в ладонь.

— Со мной ты в безопасности, — сказал он.

— Правда?

Вопрос прозвучал хрипловато, музыкально и заставил Блю взглянуть на ее пухлые губы, соблазнительные, как сам грех.

— Ну может, и нет.

Подошел Док, и этому моменту странно возникшей близости пришел конец.

— Ну как, юная леди? — спросил Док. — Что вы скажете, если мы договоримся о встрече в какой-то из дней и вы сможете задать мне все вопросы, какие захотите?

— Было бы прекрасно! Обед в понедельник?

— Неплохо. Я буду ждать вас в кафе "У Дорри" в час дня. — Он махнул Блю. — Можешь тоже приходить, если хочешь.

Блю кивнул, понимая намек. Доку будет неудобно, если увидят, что он обедает наедине с белой женщиной, невзирая на то что прошло тридцать лет с тех пор, как всех уравняли в правах. Привычки Дока сложились в другие времена.

— Я приду.

Элли нравился клуб, нравилось здесь все — панели из сосны, простой дощатый пол, слегка вышедшая из моды реклама на стенах. Ей нравились и посетители, которые качали головами, погружаясь в серьезный разговор, или закидывали их назад, хохоча над шутками. Нравился запах виски и сигаретного дыма, пропитавший воздух. Нравились вентиляторы под потолком. Но больше всего ей нравилась музыка. Блюзы всегда опьяняли ее, и оркестр сегодня был очень хорош — двое певцов, электрогитара и саксофон, звонкие барабаны. Они играли, импровизируя и не соблюдая никаких правил, касающихся эпохи или того, что считалось настоящей музыкой, свободно сочетая мелодии и голоса в полнозвучные композиции, которые сводили толпу с ума.

Элли подумала, что сейчас она почти что в раю. Она доверяла своим спутникам, полагая, что им известно, что могут блюзы сделать с человеком, и поэтому не сдерживалась, не пыталась завязать разговор, а просто плыла вместе с музыкой, летала, мечтала, улыбалась, даже смеялась иногда. Какая-то часть ее понимала, что опасно разрушать все барьеры, когда она скрывает столько секретов и сидит с мужчиной, которого хочет и которому должна противостоять, так близко, что иногда чувствует его дыхание на плече или шее.

Но невозможно было не поддаться этому общему настроению в клубе. Музыка, тихие звуки голосов, кружащие над нотами, и глубинное наслаждение, от которого у нее таяло все внутри.

Во время перерыва она со слегка опьяневшей улыбкой повернулась к остальным и по их лицам увидела, что они тоже захмелели, как будто музыка была наркотиком. Алиша подняла стакан и улыбнулась.

— Уф, — сказала она.

— Аминь, — проговорила Элли.

Блю поерзал рядом с ней, и ткань его рубашки задела ее голую руку.

— Итак, доктор Рейнард, — Элли пыталась прикрыться разговором как щитом, — каким образом вы заслужили такое прозвище?

Когда он повернулся к ней, даже в полумраке клуба его глаза блестели почти невыносимо, такие прекрасные, что невозможно было оторваться от них. Дрожь беспокойства прошла по ее бедрам. Впервые Элли заметила, какие длинные у него ресницы, и какие золотистые у них кончики, и как они ловят свет, падающий со стороны бара. Он минуту смотрел на нее, явно не думая о вопросе, потом покачал стаканом и взглянул на Маркуса.