Музыка и тишина - [24]

Дядюшка Магдалены, птичник, показал ей все способы, какими можно ублажить мужчину и доставить ему удовольствие. («В этом нет ничего постыдного, Магдалена, всего лишь небольшой урок».) До того, как встретить Йоханна Тилсена и выйти за него замуж, Магдалена регулярно спала со своим дядей (к которому навсегда сохранила привязанность) и двоюродным братом, сыном птичника. Не раз ходили слухи о ребенке, но он так и не родился, и теперь уже никто не помнит, что было сказано или сделано по этому поводу. Не виноваты мы.

Она так уверовала в свое верховенство в доме Тилсена, что, наслаждаясь роскошью и удовольствиями новой для себя жизни, ходит с гордо поднятой головой. Она сознает, что для окончательного закрепления и торжества ее власти недостает только отъезда Эмилии.

На ее губах часто появляется и тут же исчезает таинственная улыбка. Она пристрастилась баловать себя деликатесами, какие только можно раздобыть в округе, без труда уговаривая мужа покупать гусиную печень и сливки, каплунов на жаркое, перепелиные яйца, куропаток, бараньи хвосты и свиные ножки. Ее плоть пышнеет. Ее щеки пухлы и румяны. Ее «страшный» аромат, похоже, становится все сильнее. Она правит, и послушные ей мужчины канючат снова и снова: потрогай мой лоб, Магдалена, поцелуй меня в губы, Магдалена, полижи мои пальцы, Магдалена, укутай меня в свои юбки, Магдалена, Магдалена, сходи со мной на озеро…

Но есть одно исключение. Маркус, младший мальчик, ребенок, которому Эмилия сообщила, что он убил свою мать, явно неподвластен чарам Магдалены. Когда она берет его на руки, он кричит. Он отказывается целовать ее. Если он приходит на кухню, когда она печет пироги, то держит руки за спиной, чтобы ей не удалось полизать его пальцы. К тому же он непослушный. Вопреки ее запретам он часто убегает из дома. Ему сказали, что Эмилии здесь больше нет, что она в Копенгагене, но всякий раз, когда Маркуса приводят домой после его скитаний и спрашивают, что он делал, мальчик отвечает одно и то же. Он говорит, что искал Эмилию. Снова и снова объясняют ему, что до Копенгагена много, много миль, что пешком до него не дойти, что до него дальше, чем до моря, дальше, чем до северной звезды, но он вновь отправляется на поиски.

По ночам Маркус плачет. Он часто мочится на простыни и утром ощущает не ласковое прикосновение к своему телу руки Магдалены, о котором так мечтает Ингмар, а жалящий удар по ногам или ягодицам. Он лежит в своей влажной кроватке, повернувшись лицом к стене. Он отказывается съесть больше нескольких ложек во время завтрака, не желает собраться с мыслями на уроках. Он растет очень щуплым, и под глазами у него темные тени.

Магдалену раздражает упрямство Маркуса. Ей, которая своим неотразимым ароматом и цветущей крестьянской красотой всех в доме сделала своими рабами, терпеть этого жалкого маленького сектанта? Это лишено логики и поэтому еще больше распаляет раздражение Магдалены. Маркус единственный ребенок в семье, который не знал матери, он не может хранить верность Карен, и тем не менее именно он отталкивает от себя мачеху.

— Ты должен поговорить с ним как можно строже, Йоханн, — говорит Магдалена. — Мы не можем терпеть в доме ребенка, который отказывается нормально развиваться.

И Йоханн (который исполняет все, о чем бы Магдалена ни попросила его) сажает своего младшего сына на его гнедого пони и отправляется с ним на прогулку, осторожно ведя животное по тропе вдоль ягодного поля. Когда они добираются до луга, он снимает его с пони, который принимается жевать траву, и они садятся на край каменного корыта для воды, еще затянутого тонким льдом.

Йоханн смотрит на Маркуса и видит в его маленьком серьезном лице призрак своей первой жены Карен. Остальные мальчики растут похожими на Йоханна, у них темные волосы и жесткие черты лица. На Карен похожи только Эмилия и Маркус. И сейчас, сидя на корыте для лошадей, он начинает жалеть об этом сходстве.

— А теперь, Маркус, — говорит Йоханн, — слушай внимательно.

Мальчик внимательно рассматривает лед. Он видит, что внутри него кое-что замерзло. Мертвые листья и маленькие веточки.

— Ты меня слышишь? — спрашивает Йоханн.

— Да, — отвечает Маркус. Но его взгляд не отрывается от поверхности замерзшей воды.

— Так вот, — говорит Йоханн, вздыхая, — ты должен сказать мне, что с тобой происходит.

Он ждет, но мальчик не отвечает.

— Все эти побеги и поиски Эмилии. Это очень глупо.

Маркус поднимает глаза на отца. Утро солнечное, и Маркус трет глаза, словно солнце причиняет им боль. Он ничего не говорит.

— Ты меня понимаешь? — говорит Йоханн.

— Где Копенгаген? — спрашивает Маркус.

— Мы же тебе говорили: далеко отсюда, за водой. Так далеко ты никогда не путешествовал.

— Магдалена может туда полететь. Она ведьма, — говорит Маркус.

— Прекрати! — кричит Йоханн. — Я не разрешаю тебе говорить так! Эмилия поступила очень плохо, нашептав тебе подобные вещи. Очень плохо. Я и впрямь начинаю думать, что она грешная девочка и лучше бы ей оставаться в Копенгагене, так всем нам будет спокойнее. Ты должен забыть о ней, Маркус. Должен забыть ее постыдную ложь и ее саму. Она к нам не вернется. А Магдалена не ведьма. Она моя жена и твоя