Мужское обаяние - [2]

А Вирджиния Файфилд действительно была красива — этого у нее не отнять. Высокий рост, стройная фигура. Струящиеся по плечам густые волосы имеют столь насыщенный темно-каштановый цвет, что кажутся почти черными. Глаза под безупречными дугами темных бровей при разном освещении то голубые, то васильковые. Губы, всегда накрашенные ярко-красной помадой, бросаются в глаза. Наверное, не одному Фрэнку хотелось попробовать эти губы на вкус.

— Ты больше ничего не хочешь сказать? — Вирджиния явно пыталась скрыть свое раздражение.

— А зачем? — сухо спросил Фрэнк и сунул руки в карманы брюк.

Едва узнав о том, что к нему в кабинет направляется Вирджиния Файфилд, он поспешил надеть пиджак и завязать галстук. С утра было не жарко, но к полудню воздух раскалился, и сейчас в пиджаке Фрэнк чувствовал себя так, словно его поджаривают на медленном огне. И вид Вирджинии, на которую жара, похоже, не действовала, отнюдь не добавлял ему сил.

— Что значит зачем? — переспросила Вирджиния.

— А то и значит. Ведь, когда речь заходит о моем отце, ты становишься судьей и палачом в одном лице. Что тут можно обсуждать?

Она приоткрыла свои сочно накрашенные губы, и он успел заметить безупречные белые зубы и кончик розового языка. Разжав изящные, с ярким маникюром пальцы, Вирджиния провела ладонями по бедрам, обтянутым серой шелковой юбкой.

— Факты. Их обсуждение может занять у нас довольно много времени.

Оторвав взгляд от ее ног, Фрэнк произнес:

— Учитывая всех подозреваемых тобой в преступлениях против Короны, мне казалось, ты будешь слишком занята и без того, чтобы тащиться в «Мусагет» поболтать со мной.

— Отсутствие у тебя интереса к проводимому мною расследованию дела твоего отца автоматически включает тебя в число подозреваемых, Маллори. И если ты станешь выгораживать своего отца, то мне придется принять определенные меры, чтобы…

— Я лицо заинтересованное, — перебил он. Фрэнк вчера присутствовал на семейном совете, собравшемся как раз по поводу интересующего Вирджинию дела, но, разумеется, не собирался сообщать ей об этом. Его братья Мэтью и Дуглас, как и Вирджиния, служили в полиции, и не меньше него заинтересованы найти разгадку исчезновения отца.

— Но я сумею быть беспристрастным, — добавил Фрэнк. — Я сам проведу расследование и о результатах сообщу тебе, Вирджиния.

Он назвал ее по имени и со злорадством отметил, как ее покоробило, точно так же, как коробило его, когда она называла его Маллори. Отлично. Он станет пользоваться этим.

Вирджиния улыбнулась одними губами.

— Вряд ли твое расследование будет объективным, Маллори.

Неужели она собирается использовать исчезновение его отца в качестве предлога покопаться в делах «Мусагета»? Фрэнк знал, что кое-какие нарушения допускались, но закрывал на эти мелкие грешки глаза. Однако, если полиция начнет проверку, возможно, грешки будут выданы за серьезные проступки, да и сам факт внимания полиции нанесет по репутации фирмы серьезный удар.

— Ты мне угрожаешь, Вирджиния?

Их взгляды встретились.

— А мне следует?

— Так угрожаешь или нет?

— Я выполняю свою работу.

— И выполняешь неплохо, — уважительно, хотя и с неохотой признал Фрэнк.

— Если ты пытаешься лестью заставить меня отступиться, — заявила она таким тоном, словно Фрэнк подтвердил все имеющиеся у нее на его счет грязные подозрения, — то ты явно меня недооцениваешь.

Здесь Вирджиния Файфилд ошибалась, однако Фрэнк не стал разубеждать ее. К тому же в данной ситуации комплимент мог насторожить капитана Файфилд.

— Мы должны сотрудничать в этом деле.

Вирджиния уставилась на него так, словно Фрэнк был самым непроходимым тупицей из всех известных ей людей.

— Именно поэтому я здесь, — стараясь не позволить ему увести беседу в сторону, заявила она. — Мистер Литтлер хочет…

— Мой шеф — лучший друг моего отца!

Энтони Маллори, отец Фрэнка, и Роберт Литтлер, исполнительный директор «Мусагета», которому подчинялась в числе прочих и возглавляемая Фрэнком служба безопасности, вместе учились в университете, а потом варились в адском котле войны. Спустя годы, когда Роберт занял высокий пост в руководстве фирмы, торгующей антиквариатом, он не забыл об Энтони и предложил ему должность главного эксперта.

— Роберт знает, что мой отец невиновен, — уже спокойнее сказал Фрэнк.

Будь Вирджинии известно о дружеских связях этих двух людей, она, возможно, промолчала бы.

— Может быть, это и так, — с сомнением в голосе произнесла она, — но именно Роберт Литтлер обратился в полицию. Он просил меня лично заняться этим делом. Он хочет найти твоего отца…

— Я тоже хочу его найти, — прервал ее Фрэнк, которого годы работы в контрразведке приучили не выказывать возмущения. — Ибо, когда он найдется, то представит объяснение, снимающее с него все подозрения.

— И я хочу, чтобы он нашелся… — Появившийся в голубых глазах Вирджинии стальной блеск свидетельствовал, что ей известно намного больше, чем она говорит. — Тогда я смогу отдать его под суд.

— Значит, тебе больше хочется накинуть ему удавку на шею, — упрекнул ее Фрэнк, — а вовсе не узнать правду. — Он помолчал, пытаясь успокоиться. — Какие у тебя сведения, которыми ты не желаешь поделиться?