Мужское дело - [12]

– Конечно! – Лариса удивленно посмотрела на сыщика. – Человек из штаба Дудаева позвонил в редакцию и попросил срочно прислать корреспондента. Дескать, они хотят сделать сенсационное заявление. Виктора отправили сразу после звонка. Даже домой не отпустили, чтобы вещи собрать. Сказали, что он обернется за один день. Я думаю, что ничего дудаевцы газете сообщать не хотели. Им просто нужен был известный человек, чтобы взять за него выкуп.

– Я совсем не о том спросил. – Гуров терпеливо дослушал до конца. – Разве из штаба Дудаева не звонили в газету и не выражали удивления, что им не прислали журналиста?

– Звонили. Но все это только для прикрытия, – пожала плечами Лариса. – Разве эти гады когда-нибудь признают, что воруют людей!

У Гурова были на этот счет свои соображения. Но спорить он не стал. Скокова верила в свою правоту. Не став спорить с Ларисой, Гуров поинтересовался:

– Кто знал, что ваш муж вылетает в Грозный?

– Заместитель главного редактора Стешенко, – сказала Лариса. – Главного в тот день не было в редакции. Стешенко и принял сообщение по телефону. А затем отправил Виктора в командировку. Андрей Анатольевич очень хороший человек. Когда я поняла, что не соберу денег, то пошла к нему. Он смог дать нам кредит из фондов газеты. Без этого я ни за что бы не спасла Виктора...

Глава 4

Полтора миллиарда рублей – сумма немалая. А если учесть, что сторублевых банкнот могло быть и больше, то проследить их путь, по теории, не являлось трудной задачей. На деле оказалось все наоборот.

Вся беда была в том, что источников поступления денег было слишком много. Впрочем, как и теорий их появления в Центробанке. Крячко уже в третий раз просматривал материалы ФСБ, но ничего интересного на ум ему не приходило.

Сотрудниками ФСБ, Центробанка и налоговой инспекции было произведено тщательное расследование на самом высшем уровне. Но вместо конкретного результата получили абстрактную дырку от бублика.

Больше всего Станислав жалел о том, что не имеет экономического образования. Почти единственными понятными ему цифрами были даты поступления платежей и их суммы. Остальная мешанина из цифр и специальных терминов со скрежетом врывалась в сознание Крячко и с еще большим грохотом вылетала оттуда, не оставляя ни одного запомнившегося аргумента.

В итоге Станиславу надоело вникать в расследование ФСБ. Крячко попытался отрешиться от их аргументов и создать свою теорию происходящего. Все аргументы специалистов упирались в то, что сторублевые банкноты поступили в банк не в форме единовременного платежа – зараженные купюры оказались в разных концах хранилища.

Существовала, конечно, и теория единовременной выплаты. Никто не отрицал, что купюры могли оказаться в разных концах хранилища просто потому, что не было возможности поместить их в одном месте. Впрочем, этот вариант не рассматривался.

Во-первых, таких случаев, чтобы один клиент сдавал в Центробанк сразу полтора миллиарда рублей, было всего несколько. Во-вторых, одновременный приток такой большой массы радиоактивных денег непременно бы существенно сказался на общем фоне хранилища и был бы зафиксирован датчиками.

Ну а в-третьих, исходя из теории намеренного заражения купюр с целью дестабилизации обстановки в стране (чего упорно придерживалась ФСБ), риск обнаружения дефекта банкнот был столь велик, что злоумышленник попросту на него не решился бы.

Исходя из места расположения зараженных купюр и еще каких-то бухгалтерских подробностей, связанных с особенностью поступления в Центробанк наличности, специалисты ФСБ пришли к выводу, что преступник произвел три перевода денег. Каждый раз по пятьсот миллионов.

Срок в шесть месяцев определялся теми же непонятными Крячко аргументами финансистов. Единственное, что из этих цифр было Станиславу совершенно ясно, так это то, что запасы наличности Центробанка обновляются почти на сто процентов именно через каждые шесть месяцев.

За полгода до обнаружения радиоактивности купюр поступлений по пятьсот миллионов было около семидесяти. Все их также никто не рассматривал. Специалисты ФСБ проверяли только те фирмы, которые переводили суммы от пятисот миллионов и выше трижды за истекший срок.

Затем из списка вычеркнули Сбербанк России и ММВБ (на бирже Центробанк ни разу не покупал трижды за полгода такие солидные суммы у одной организации). По той же причине из списка подозреваемых был сразу вычеркнут и производитель денежных знаков. Впрочем, как раз его-то в качестве подозреваемого всерьез не рассматривал никто.

В итоге осталось всего три банка, от которых трижды поступали вышеозначенные суммы. Один из этой троицы постоянно давал Центробанку деньги на хранение. Второй старательно спасался от банкротства. Ну а третий через Центробанк финансировал некоторые оборонные проекты.

Именно третий банк специалисты ФСБ проверяли с особой тщательностью. Но ничего компрометирующего найти не сумели. Ну очень законопослушными оказались руководители банка! Прямо хоть на Доску почета вешай.

Станислав в такое поверить просто не мог. В своей гипотезе он поставил на первое среди подозреваемых место именно этот банк. Собственно, «своей» эту теорию Крячко называл с неким оттенком иронии. Потому что отрицать мотив заражения купюр радиационным излучением, обоснованный в отчетах специалистов ФСБ, Станислав не мог. Просто ничего иного ему в голову не приходило.