Мужики что надо - [28]

— Классный букет, мать вашу, — изрек он, всем своим видом показывая, что умеет ценить тонкие напитки. А потом вдруг неожиданно вскочил, схватил бутылку со стола и стоя влил в себя почти половину ее содержимого, а затем как ни в чем не бывало произнес, с грохотом ставя бутылку обратно на стол: — Чтобы я больше этого дерьма у себя дома не видел!

Люси не сказала ни слова и даже виду не подала, что обиделась, но бутылку с глаз бешеного Васи убрала заодно с рюмками.

«Черт! Зачем только я сказал „давай“? Вот придет Коновалов, да еще в дурном настроении, а так скорее всего и случится, если он никого не встретит в „Звездном“, и нам всем тут, как говорится, „мало не покажется“».

Однако дело уже было сделано, коньяк налит в рюмки. Когда Люси ушла готовить кофе, Маркиз и адвокат отпили по глоточку, последний покачал головой и произнес:

— Коньяк у вас, ребята, что надо, а вот другие дела обстоят неважно…

— Мне что, грозит расстрел за мордобой? — вырвалось у Омара.

Аксельбант строго покачал головой:

— Разумеется, нет. И ты понимаешь, что я здесь не за тем, чтобы говорить о твоем соседе.

Дадим ему немного денег, и он заберет свое заявление… Я специально оставил его: очень удачно, что на фоне вашего геройства пострадал, хм, простой человек. Обо всем этом можешь не беспокоиться. Дела обстоят гораздо хуже…

— Нам предъявляют еще какое-нибудь обвинение? — спросил Маркиз вполне серьезно. — Мне думалось, что уголовное дело потив нас уже рассыпалось.

— Разумеется, — усмехнулся адвокат, — оно с самого начала было обречено, но я хочу говорить о другом, позволь мне все рассказать тебе. Я постараюсь быть краток.

Омар молча кивнул.

— Помнишь Хоботова? — спросил Аксельбант.

Маркиз вновь кивнул. Помнит ли он Алика Хоботова? Если и есть у Омара на свете враг, то это человек по кличке Хобот. Если есть люди, не способные прощать обиды, то Алик, который в последнее время в чести у Ганджиева, один из них. Маркиз унизил Хоботова на поединке, хотя вовсе и не желал делать этого.

— Так вот, — сказал Аксельбант, — я давно не видел этого типа таким веселым, как несколько дней назад. Я ездил в Москву, а он в Тольятти.

Да… он ведь теперь не разлей вода с Ревякиным, которого ты, надеюсь, тоже знаешь…

Знаком ли Маркиз с Ревякиным? На сей раз Омар не ограничился кивком.

— Так вы знаете, где Ревякин? — воскликнул он. — Он что, служит хозяину?

От волнения Маркиз назвал Ганджиева как встарь.

— Тебя, впрочем, должны волновать не Хоботов с Ревякиным, — строго проговорил адвокат. — Хотя они и предлагали хозяину выполнить для него некоторую работу. — Лицо Аксельбанта стало совсем серьезным. — Понимаешь, о чем идет речь?

— А при чем здесь Тольятти? — зачем-то спросил Омар, хотя уже начал догадываться, в чем дело.

— Я говорю с тобой только потому, что ты мне очень нравишься, и не хочу, чтобы случилось непоправимое, — Алексей Григорьевич сделал длинную паузу, во время которой он смотрел на собеседника очень внимательно. Адвокат уже было открыл рот, чтобы продолжить, но в этот момент в кабинет вошла Люси с кофе и бутербродами.

— А я вот решила сделать вам по сандвичу, — с улыбкой проговорила она. — С сыром, ветчиной, помидорами и зеленью. Годится?

Маркиз машинально кивнул, а Аксельбант проговорил:

— Спасибо, вы очень любезны. Такая красивая девушка и такая хозяйка! Это редкость в наше время.

Адвокату страшно захотелось вытолкнуть эту любопытную болтушку, но Алексей Григорьевич был из тех людей, которые умеют сдерживать свои порывы.

Люси вышла, не прикрыв за собой дверь, однако стук ее каблучков по дубовому паркету коридора убеждал в том, что девушка ушла.

Приняв это на веру, адвокат решился продолжить.

— Хозяин велел Хоботову с Ревякиным нанять киллера, чтобы убить вас, — проговорил Алексей Григорьевич. — Со стороны… А в Тольятти как раз есть один такой парень, которого знает Ревякин. Впрочем, ты тоже мог видеть этого человека, он уже работал йа хозяина.

— Зачем вы мне об этом говорите? — спросил Маркиз после недолгой паузы.

— Ты неплохой парень, а я я не хочу ненужного кровопролития, — ответил адвокат. — Старик закричал на меня, когда я сказал ему об этом. Он никогда в жизни так не разговаривал со мной. Э-э. — замялся Аксельбант, — я бы не хотел, чтобы он каким-нибудь образом узнал о нашей встрече. Старик не простит мне этого.

Как-то странно Аксельбант говорил о Ганджиеве. Впервые Омар заметил это еще в апреле, когда адвокат пожелал с ним пообщаться, для чего Маркиза самым настоящим образом похитили. Изменился прежде всегда такой почтительный тон Алексея Григорьевича, слегка, почти неуловимо, но все же стал каким-то иным. И это «старик», все чаще звучавшее вместо привычного «хозяин»..

— Разумеется, — кивнул Омар — Я никому не стану рассказывать о нашей встрече, кроме Коновалова, он ведь тоже, как бы это сказать, лицо заинтересованное.

— А она? — Аксельбант с некоторой тревогой кивнул в сторону незакрытой двери.

— Люси? — переспросил Маркиз и сам же ответил: — Ну что вы? Только — Омар покосился на нетронутый гостем сложный бутерброд. — Надо бы съесть это.

— Я возьму с собой, — обреченно произнес Аксельбант, вставая.