Мужицкая арифметика - [2]

Отдохнув после обеда, монопольщик взял палку и пошел прогуляться. Идет Василий Иванович по селу, на палку опирается. У дворов и хат сидят группами мужики и бабы, разговоры ведут. На травке резвится детвора, где-то поют дивчата… В селе нет других «панов», кроме Василия Ивановича, и он чувствует себя здесь маленьким князьком. Люди низехонько кланяются ему, а он приветливо кивает им. Ему так приятно наблюдать почтительность по отношению к своей особе.

Вот шагает крестьянин Литовка, — экий сильный, здоровенный мужичище, а как покорно склоняется он пред ним, будто дуб в непогоду.

Догадывается Василий Иванович, почему так гнется перед ним Литовка: подходит срок векселю, а с деньгами, верно, туго…

«Ничего, подождем, — думает он, — лишь бы проценты в срок выплачивал».

Идет дальше Василий Иванович, мурлычет себе под нос что-то божественное, хозяйским оком село оглядывает — нет ли где непорядка? Прикрикнул на детей, чтоб не озорничали, задел молодицу, вышедшую к колодцу за водой.

Дошел до антонова двора. Глядит, в вишеннике, возле хаты, сидят люди, разговаривают, смеются. Среди них Антон с книжкой.

«Ага, книжечку мою читают! — подумал Василий Иванович. — Ну, пусть себе читают».

Остановясь против вишенника, он спросил:

— Ну, что? как книжечка, понравилась?

— А ничего себе, — отвечает Антон. — Занятная книжонка.

— Ну читайте, читайте! — говорит Василий Иванович и следует дальше.

«Занятная книжонка!.. — посмеивается он про себя. — Им что ни трепать языком, только бы трепать. Да еще и ржут! И что они там нашли такого смешного?»

А потом его потянуло послушать. Своротив с дороги, он незаметно подкрался к тыну и прислушался.

Слышит — Антон читает по слогам:

— «Крестьянин обязался привезти из города 50 ламп с тем условием, чтобы за каждую доставленную в целости лампу платили ему по 5 коп., за каждую разбитую вычитали с него по 1 р. 20 к. При перевозке 3 лампы разбились. Сколько заработал крестьянин за доставку ламп?»

Антон, дочитав задачу до конца, поднял красное от натуги лицо и веселыми глазами оглядел слушателей.

— Спрашивает: сколько он заработал? — смеясь, своими словами пересказал Антон.

— Верно, много заработал! — сказал бородатый дед в белых штанах, потом вынул трубку изо рта и захохотал.

— Не скажу уж, сколько он там заработал, только знаю, что коли станет он так зарабатывать, то скоро и последней лошаденки лишится, — добавил рыжеватый и подвижной Охрим. — Ну его к чорту с такими заработками!

— А не будет ли это как раз так, — стал рассказывать дед в белых штанах, — как заработал тот Захаров парнишка в экономии. Простоял он с неделю у панской молотилки, приходит в субботу вечером домой. «Ну, — говорит батько, — давай-ка, сыну, деньги: завтра поеду в город — там кой-чего купить надо». А он встал, да и говорит: «Хоть бейте, хоть ругайте, а денег я не принес ни гроша!» А батько: «Куда же, сучий сын, дел? Потерял, иль, может, украли?» — «Не так было бы жалко, говорит, кабы я потерял или украли, а то ж совсем и в руках не держал!» И потом рассказывает: сломалось что-то там у веялки, а вину на него свалили. Приказчик разругал его на все корки, при расчете не дал ни копейки, да велел приходить еще неделю тот убыток отрабатывать. А батько слушал-слушал, а потом и говорит: «Вот так, сынок, всегда зарабатывай, скоро хозяином станешь…» Так вот не столько ли, говорю, заработал и тот на лампах, как этот за веялку, — закончил дед. Все засмеялись.

— Лампа штука нежная, — говорили другие, — грохнешь телегой — набьешь осколков. И понесла же его нелегкая брать такую поклажу!

— Подрядишься и под такую кладь, — заметил угрюмый мужик, — коли в хате, может, и крошки хлеба нет.

Обсудив вопрос о лампах со всех сторон, крестьяне примолкли, и Антон, взяв книжку, стал читать дальше.

«Вот какое дело!» — подумал Василий Иванович и стал прислушиваться внимательней.

— «У помещика было, — читал Антон, — в одном куске 857 десятин земли, в другом на 130 десятин больше, чем в первом, а в третьем на 150 десятин больше, чем во втором. Сколько десятин земли было у помещика?»

Прочитав задачу, Антон принялся объяснять ее по-своему.

— В одном куске, говорит, было аж 857 десятин, в другом еще больше, на 130, а в третьем и того больше!.. А потом еще и спрашивает, — тут Антон поднял палец и прищурил один глаз, — сколько же этой самой земли было у пана?

— А, пожалуй, не побольше ли было, чем у всей нашей громады[2],— говорит, усмехаясь, один из слушателей. — Когда б на всех нас хоть один такой кусочек, так хватило бы и нам и детям нашим.

— Вот это кусочки! — подмигнув, сказал Охрим. — Это не то, что у тебя или у меня: с такими кусочками можно хозяйствовать! Вот коли б ему с одной стороны надел на упряжку да там — на полупряжки, а здесь — совсем ничего, — пусть бы тогда похозяйствовал! Поневоле пошел бы лампы возить!

— А занятно было бы знать, сколько на двор пришлось бы, ежели всю эту землю да поделить между нашими мужиками? — произнес угрюмый крестьянин.

Дальше Василий Иванович уже не мог сдержаться. Выйдя из-за тына, он принялся укорять крестьян:

— И к чему бы я болтал такое?.. Книжка вовсе не для того написана, по ней надо арифметике учиться, а вы нивесть что выдумываете! Чем так читать — так лучше совсем не читать!