Мужем битая… Что мне пришлось пережить с Германом Стерлиговым - [2]

А моя мама вначале работала преподавателем русского и литературы, в Шанхайском университете, куда попала с мужем, передававшем опыт судостроения в советские времена дружественной нам Китайской Народной Республике. А вернувшись через три года обратно в Москву, поступила на должность начальника по кадрам в НИИ, работающего на космическую отрасль. Там она подружилась с Галей Хрущевой, невесткой бывшего главы государства, с которой они общаются до сих пор. Так что мы с Хрущевыми дружили семьями, и я часто общалась с Никиткой Хрущевым-младшим, он был ровесником моего брата Николая, старшего меня на три года. Никита умер несколько лет назад — он болел с детства. Помню, он увлекался жучками. У Хрущевых вся стенка была в засушенных разнообразных насекомых: от самого маленького жучка до громадного. Была у него в коллекции и редкая бабочка «Мертвая голова» с рисунком на груди, очень похожим на человеческий череп. Ему ее из Африки привезли. Он так и стал потом биологом. В первый раз, когда мама взяла меня с собой в гости к Хрущевым, меня поразило обилие шкур в разных комнатах, а квартира была очень большой, так что можно было заблудиться в многочисленных кабинетах, спальнях и т. п. помещениях и соединяющих их коридорах. Шкуры разных животных: медведя, волка, льва и многих других представителей фауны — были выделаны вместе с головой. Торчащие клыки и застывший, стеклянный взгляд искусственных глаз, как будто устремленных на тебя, нагоняли на меня ужас. Почему-то врезалось в память рождение у Хрущевых второго сына, Сергея. Если первый был назван в честь знаменитого деда, то второго назвали в честь отца. Галя по-хорошему завидовала маме, что у нее есть дочка, так как тоже очень хотела иметь девочку, она даже думала, если родится дочка, назвать ее Аленкой. Но родился сын. И вот мы с мамой отправились поздравлять новоиспеченную маму с новорожденным. Для малыша была выделена очень большая комната, по внешнему виду и стерильности которая царила в этой детской напоминавшая чем-то больничную палату. Комната была выдержана в серо-белых тонах. Из мебели там была детская кроватка, пеленальный столик и шкаф с детскими вещами. Эта мебель по сравнению с большим метражом помещения производила впечатление каких-то точечных штрихов, а не привычной обстановки детской комнаты. Поэтому, наверное, у меня и запечатлелось в памяти это событие благодаря непривычному антуражу, трепетности, с которой совершались все движения по отношению к новорожденному, и счастливому лицу Галины Хрущевой.

Мы с Германом познакомились, когда он уже зарабатывал весьма приличные для его возраста и для того времени деньги. Ему было на тот момент двадцать три года, он уже успел отслужить в армии, где проходил службу в железнодорожных войсках в Монголии, отработал токарем год на заводе, отучился полтора года в Московском государственном университете, на юридическом факультете. Но бросил его из-за конфликта с преподавателем истории, коммунистом со стажем. Герман заявил ему на одном из семинаров, что считает коммунистический режим самым кровавым в истории человечества. На что преподаватель поставил условие: либо Стерлигов остается в стенах вуза, либо он. Герман ушел из университета и занялся зарабатыванием денег, что у него очень даже хорошо получалось. Его предпринимательская деятельность и стала первопричиной нашего знакомства. Моя мама сдавала квартиру, а Герман как раз искал что-нибудь под офис. В тот день, когда мы встретились, я получила диплом и у меня начались каникулы до начала осени, когда должна была наступить моя новая, уже рабочая жизнь. Был жаркий июльский день, мы с братом ушли в Строгино купаться на Москва-реке, а Герман как раз в этот момент пришел к нам домой смотреть, что у нас сдается. Когда я вернулась с пляжа, увидела Германа, договаривавшегося об условиях аренды квартиры с моей мамой на нашей кухне, поздоровалась и, выйдя в другую комнату, услышала через неприкрытую дверь, как он спросил маму: «Вы не возражаете, если я возьму Вашу дочь замуж?» Мама восприняла это как шутку, сказала: «Конечно, берите». В этот же день Герман сделал мне предложение, пригласив, опять же с разрешения мамы, на свидание. Он сказал: «Выходи за меня замуж, я буду миллионером». Такое признание меня очень удивило. Все в то время хотели быть инженерами, врачами, а профессия миллионера была тогда не очень популярна, точнее сказать, малоизвестна. Ведь это были еще советские годы, миллионеров тогда в стране еще никаких не было, про них тогда знали разве что из книги Ильфа и Петрова «Золотой теленок». Мы вообще воспитывались по-другому. А как же любовь? Я очень удивилась и сказала ему прямо: «Я же тебя не люблю». А Герман отвечает: «Это неважно, полюбишь. Главное, что я тебя люблю». Потом сказал: «Я с твоей мамой уже знаком, теперь поехали знакомиться с моей». Мы поехали на Ордынку, где я познакомилась с его мамой, Маргаритой Арсеньевной.

Глава 2 Чудо

Нашу встречу с Германом я всегда считала настоящим чудом. Посудите сами. Жила-была в Советском Союзе самая бедная девушка в самом прямом смысле этого слова. Дело в том, что моя мама, оставшись после смерти мужа одна с двумя детьми, очень растерялась. Привыкшая жить на широкую ногу благодаря высокому положению отца, она не смогла сразу перестроиться, решив построить дачу на выделенном ей с работы участке, не рассчитала средств и влезла в долги. Деньги она брала под проценты, и если вдруг в срок отдачи долга денег достаточно не было, она соответственно продлевала дату, удвоив процент. При таком подходе долг рос как снежный ком. В конечном итоге окончательно запуталась: ко времени, когда я уже училась в институте, долг составлял несколько десятков тысяч рублей, астрономическую по тем временам сумму. Если учесть, что очень хорошей зарплатой в те годы считался оклад в 120 рублей, то понятно, что работай мы с братом хоть круглосуточно, отдать долг все равно не смогли бы. Помню такой момент: сидим мы с моей подругой на лавочке в Полиграфическом институте, в котором я училась, и она мне со слезами на глазах рассказывает, что ей родители не дали денег на новые сапоги. На что я ей говорю: «Слушай, у моей мамы долг в десятки тысяч, и ее кредиторы каждый день грозят, что позвонят мне в институт». А тогда такой звонок был равносилен сразу исключению из комсомола и из института автоматически. А из туфель я сразу переходила в зимние сапоги, про осенние, о которых плакала подруга, я даже не смела мечтать. Она вдруг сразу, перестав рыдать, недоуменно говорит: «А как же у тебя всегда хорошее настроение, я думала, что у тебя нет никаких проблем». Но у меня всегда, и правда, было хорошее настроение, несмотря на то, что ситуация в нашей семье была очень даже критической. Все, что можно было продать, было продано: драгоценности, которыми в былые времена баловал маму муж, библиотека, ковры, все безделушки, привезенные когда-то мамой из загранкомандировки в Китай. Даже нашу трехкомнатную квартиру на Таганке мы обменяли, соответственно с доплатой, на квартиру в отдаленном Строгино. Ну это были, как говорится, «капли в море», долги все равно не уменьшались, а росли, благодаря все время неразумно и непомерно большим обещанным в расписке процентам. Усугублял ситуацию еще и ломбард, к помощи которого по незнанию, какая это западня, прибегла мама. Ситуация в нашей семье была насколько трагичной и, по сути, безысходной, настолько изобиловала и комическими сюжетами. Как говорится, «все было бы очень смешно, если бы не было так грустно». Был такой случай: звонит в дверь очередной кредитор, у которого сегодня по расписке срок получения долга. А денег, как водится, у нас нет, чтобы как то оттянуть время, лучше просто не встретиться лично с процентщиком. С этой целью принимается решение сказать, что мамы нет дома, а ее на время спрятать на балконе. Что и делается, а надо сказать, что на дворе стоит холодная, поздняя осень, а мама, думая, что, услышав, что ее нет дома, человек быстро уйдет, выскакивает на балкон налегке. Но пришедший человек оказывается настырным и решает дождаться маму у нас дома. Проходит минут двадцать, и мы с братом понимаем, что мама реально скоро окоченеет. Я начинаю отвлекать незваного гостя, а мой брат Коля тихонько выбрасывает через кухонное окно маме на балкон плед.