Мужчины, за которых я не вышла замуж - [49]

Аэропорт — это всего лишь открытое всем ветрам поле, окаймленное гравиевой дорожкой, которая, по-моему, изначально задумывалась как беговая. Полосатый колпак треплется на ветру. Я молюсь, чтобы здешние пилоты использовали более современные технологии предсказания погоды, но если у них и есть такие приборы, то это незаметно.

Я прошу посадить меня вместе с детьми, но служащий только смеется в ответ. Найти лишнее сиденье в четырехместном самолетике — это труднее, чем согреться кокосовым молоком.

— Нам очень жаль, что ты вынуждена остаться здесь одна, — говорит Адам, обнимая меня, перед тем как забраться в самолет, который лишь немногим больше тех, что мой сын собирал в десятилетнем возрасте из деталей конструктора.

— Не говори глупостей. Еще одна ночь — и я прилечу. Вы оба такие молодцы, что приехали. Это просто чудо, — отвечаю я, крепко прижимая их к себе.

— Если ты заскучаешь, можешь позвонить Нику, — советует Эмили. — Он такой…

— Я знаю. Он классный, — поспешно говорю я и обнимаю дочку еще раз.

Дети прощаются и лезут по трапу в самолет. Я продолжаю энергично махать еще долго после того, как они перестают на меня смотреть, — совсем как раньше, когда каждое утро они садились в школьный автобус. Я жду, пока самолет не скрывается из виду, и продолжаю упорно смотреть вверх. Мне больше нечего делать, разве что вернуться в мой опустевший домик.

Внезапно почувствовав себя очень одинокой, я меланхолично бреду к машине. Видок у меня, надо сказать… Я едва волочу ноги, голова опущена, ничто вокруг меня не интересует. До парковки остается всего несколько шагов, как вдруг я слышу шум. Кто-то подходит сзади и хватает меня за руку. Я испуганно вскрикиваю, оборачиваюсь — и вскрикиваю снова.

Кевин! В своих излюбленных шортах, футболке и мягкой фетровой шляпе.

— Если ты сядешь на этот самолет, то наверняка пожалеешь об этом. Может быть, не сегодня и не завтра, но скоро — и на всю оставшуюся жизнь, — говорит он, цитируя «Касабланку».

— Неужели? — запинаясь, лепечу я. Что он тут делает? Неужели это тот же самый человек, который вчера не обращал на меня никакого внимания? — Здесь одна неточность. Помнится, Хамфри в этом фильме сказал: «Если ты не сядешь на этот самолет, то наверняка пожалеешь об этом». Он пытался убедить Ингрид Бергман уехать.

— Это лишь один из вариантов интерпретации, — отвечает Кевин.

— А каков твой вариант?

— Втайне он хотел, чтобы она осталась. Но его слишком укачало в лодке, чтобы он мог сказать об этом прямо.

— Я не помню никаких лодок в «Касабланке».

— Отлично. Может быть, вчерашнюю сцену в лодке ты тоже забыла?

— Вряд ли, — говорю я. — Но ты вел себя так, будто меня нет. И потом, ты был поглощен Анджелиной Джоли.

— Ты так думаешь? В Голливуде это называют пробы, — отзывается Кевин. — Мне позвонили и предложили поработать фотографом на подводных съемках в ее будущем фильме. Но сотрудничать с Анджелиной хотят все. Вчера мы отправились вместе поплавать, чтобы сделать несколько снимков и посмотреть, сочтет ли она меня подходящим.

— И как?

— Подхожу. Хорошая работа. Если ты имеешь в виду это.

— Я ничего не имею в виду. Какое мне дело?

— Я бы хотел, чтобы это было твоим делом, — искренне говорит Кевин. — Я провел эти выходные в полной уверенности, что ты меня отшила и больше не хочешь видеть. То, что ты сказала вчера, значило очень много. А сегодня утром я понял, что очень хочу встретиться с тобой, прежде чем ты уедешь.

Не знаю, что сказать.

— Хорошо, что ты здесь, — смягчаюсь я и добавляю: — Я так и не поняла, что там было у вас с Анджелиной. Но я рада, что ты получил работу.

— Очевидно, ее подкупил мой магнетизм. Интересно, не подействует ли он и на тебя?

— Ты ведь этого не говорил, да? — хихикаю я. Шутка слегка банальная, но я вынуждена признать, что и впрямь ощущаю влияние его силового поля. — Так что давай воздействуй!

— Самое лучшее свойство магнита — то, что он притягивает. — Кевин обнимает меня, запрокидывает, крепко прижимает к себе и целует. Когда я обретаю равновесие и начинаю дышать ровнее, щеки мои горят. Но это только начало. Мы стоим на взлетном поле и целуемся, пока мимо не проезжает пикап и не обдает нас облаком пыли…

— Эй, Кевин, потерпи до дома! — хохочет парень, высовываясь из кабины.

— Отвали, Дэйв. Ты просто ревнуешь, — отмахивается от него Кевин.

Дэйв дважды сигналит и катит дальше.

Кевин поворачивается ко мне.

— А старина Дэйв подал неплохую идею. Поехали ко мне. Посмотрим «Касабланку».

Я натягиваю ему шляпу на глаза.

— Вот это предложение. Не нужно столько энергии, чтобы удержать меня здесь. Мой рейс еще завтра!

— Отлично, в таком случае я похищаю тебя на двадцать четыре часа!

В уговорах я не нуждаюсь. Я забираюсь в старый автомобиль с откидным верхом, и мы катим по полдневной жаре через весь остров, рассказывая друг другу свои истории. Кевин приехал на Виргин-Горда много лет назад, думая заниматься подводным плаванием исключительно в свое удовольствие. В конце концов он сообразил, что может извлекать выгоду из своего хобби. Когда местные производители рома вознамерились произвести в рекламных целях подводную съемку, Кевин поступил к ним на работу, доказав, что может одновременно дышать и щелкать аппаратом. Так родилась звезда — или по крайней мере появился заработок.