Мужчина с крыльями дракона (ЛП) - [18]

Эмили наслаждалась зрелищем. Не каждый день увидишь, чтобы с таким мачо, как Ровик, обращались как с ребёнком.

– Дорогой, ты только посмотри на свои волосы! – мама окинула его критическим взглядом. – Слишком длинные. И ты опять забыл побриться. Ты выглядишь так неряшливо. – Она распахнула куртку Ровика, затем нахмурилась, увидев тату на шее. – Новая? Эти татуировки абсолютно ужасны, сын мой! Люди подумают, что ты бездомный человек, если увидят тебя таким. Почему ты не можешь одеваться, как твой дядя Свен? Он выглядел респектабельно, даже когда у него не было ни гроша в кармане.

– Мам, хватит! – натянутая улыбка словно приклеилась к его лицу. – Это Эмили – моя пара.

Мать Ровика завизжала от восторга:

– Ну конечно же, мой сын сказал, что встретил пару. Иди сюда, дорогая, дай мне на тебя взглянуть.

Почтенная женщина, одетая в нечто синее винтажного стиля 50-х годов, снизошла до Эмили, не сбиваясь с ритма. И через несколько секунд Эмили обнаружила себя в объятиях настолько крепких, что было трудно дышать. Мама Ровика была невероятно сильная. От неё пахло английской розой, сливочным маслом и песочным тестом. Внезапно Эмили окунулась в ностальгическую волну воспоминаний о своей матери. Деньги всегда были проблемой, поэтому она предпочитала испечь печенье вместо того, чтобы пойти и купить.

Женщина отпустила Эмили. У неё были такие же, как у Ровика, голубые глаза, – теперь ясно, от кого он их унаследовал, – дерзкий нос, широкий рот и упрямый подбородок.

– Дитя, – просияла она, – ты такая красивая девушка. Как повезло моему сыну, такому неряхе, встретить тебя! Надеюсь, вы голодные? Я приготовила фаршированного каплуна и яблочный пирог. Сегодня у нас поздний ужин. Ох, где же мои манеры? Уверена, вы устали с дороги. Проходите, проходите же.

Мама загнала её в дом, счастливо щебеча о всякой ерунде. Сам Ровик прошествовал за ними молча, после того как выгрузил из багажника их сумки.

Внутри Эмили встретила с распростёртыми объятьями старшая копия Ровика:

– Ты, должно быть, девушка, о которой говорил мой сын. Добро пожаловать. – Мужчина обнял её и поцеловал в щеку. – Дитя, ты устала? Не желаешь ли чаю?

– Спасибо, не хочу быть в тягость.

– Ну что ты! Никаких проблем.

Всё его тепло и дружелюбие исчезли в момент, когда он встретился взглядом с Ровиком. С натянутым лицом с вынужденной весёлостью он заговорил со своим единственным ребёнком, и можно было подумать, что он столкнулся со своим заклятым врагом:

– Сын. – Он сухо кивнул. – Давно не виделись. Как дела?

Ровик повёл себя таким же образом:

– Всё хорошо, сэр. Спасибо.

Сэр? Эмили приподняла бровь. Дурацкие формальности.

– Твоя мать весь день корпела над плитой. Почему бы нам всем не поесть, а? – папа Ровика махнул рукой в сторону обеденного стола.

Из духовки доносился приятный аромат, и голодные спазмы угрожали прогрызть в животе дыру. Эмили заняла своё место после похода в ванную для мытья рук. К тому времени, как она вернулась, её уже ждала дымящаяся чашка. Она сделала маленький глоток. Аромат чёрного чая был божественный: пронзительный, богатый, с роскошной ноткой цитрусовых.

– Просто потрясающе. Что это за чай? – спросила она.

– «Эрл грей», - ответил отец Ровика. – Мой друг прислал немного из Англии. Он агент по закупкам для чайной компании в Лондоне. Сказал, что «эрл грей» в этом году исключительный. Ты согласна, дорогая? – он повернулся к жене.

– Боюсь, я неравнодушна к бергамоту. Раньше я добавляла его ко всему, что ни готовила: торты, пудинги, жаркое – так много и везде, что Ровику надоело. Он отказался есть мою стряпню – и это мой сын! Он предпочитает это сомнительное съестное, было бы оно только покрыто тающим сыром, – сказала мама Ровика, вынося на блюде к столу великолепную жареную птицу.

Съестное? Это позабавило Эмили. Родители Ровика, может быть, и жили в Техасе, но они, казалось, застряли в Викторианской эпохе. Если подумать, у них даже нет акцента, в то время как у Ровика действительно есть лёгкий местный выговор.

– Мама, это называется пицца, – насмешничал Ровик. – Это единственная пища, в которую ты не додумалась добавить цитрусовых.

– Едва ли! – она фыркнула. – Если бы эту вещь ещё можно было назвать пищей. Не вижу никакого очарования в печёном тесте, смазанном томатным соусом, и с растаявшим сыром. Полагаю, оно отвратительно!

– Вот и нет. Пицца очень вкусная, – упрямствовал Ровик.

– Сын, не спорь с матерью, – сказал отец скрипучим голосом.

Ровик бросил на него мрачный взгляд.

Внезапно они вскочили с места, опасно рыча, готовые вцепиться друг другу в глотки. Длинные острые шипы вырвались из их предплечий. Поверхность стола заскоблили когти.

– Хватит!!! – взревела мама. – Никакого насилия за обеденным столом! И, Старший, где твои манеры? – она смотрела то на мужа, то на сына. – Младший! Я знаю, что за зуд у тебя в крови, но прояви уважение к своему отцу. Клянусь, стоило заставить тебя успешно закончить школу вместо того, чтобы позволить присоединиться к армии.

Ровик быстро опомнился:

– Мама, чёрт побери, я не дебютантка. Я мужик! И я бывший морской пехотинец, а не солдафон. Не сваливай всё в одну кучу.