Мужчина напрокат - [21]

Она раскрыла было рот, чтобы заметить, что и не собиралась приезжать на два дня раньше, но услышала, как вместо этого говорит:

– Извини, папа. Поезд опоздал из-за снегопада.

– Вот я как раз об этом, детка. Если бы ты летела…

– Да, но…

– Давай я сам, – шепнул ей Фэн. Его, казалось, совершенно не смущало то, что его застали целующим дочь семейства на виду у всех домочадцев, которым не лень было смотреть.

Найна подняла на него удивленные глаза, но не успела спросить, что он хочет сказать, как услышала его невозмутимый голос:

– Найна села на поезд потому, что я просил ее ехать вместе со мной, сэр. Мне надо быть в Нью-Йорке двадцать седьмого числа, и я подумал, что можно воспользоваться случаем и побыть вместе.

У Джозефа глаза на лоб полезли. Найна чуть не поперхнулась, увидев, как ее властный отец впервые в жизни не находит что ответить.

Джозеф, заметив, как она трясется, насупился.

– А ты чего смеешься? – рявкнул он, мгновенно преодолев угрозу инсульта.

– Мир, ликуй! Спаситель воцарился! – весело воскликнула Найна.

– Послушай, Джозеф. – Это миниатюрная блондинка, мать Найны, Нэнси, до сих пор, не выпячиваясь, безмолвно стоявшая за спиной у мужа, спешила утихомирить разбушевавшееся семейство. – Ты же знаешь, Найна всегда ездит на поезде. Она это любит.

– Гм-гм. Она, кажется, не только это любит. – Джозеф перевел злобный взгляд на Фэна. – Что вы там несете, молодой человек? Я вам не позволю пользоваться моей дочерью.

– Нет, конечно, сэр, – очень серьезно произнес Фэн. Он притронулся рукой в черной перчатке к щеке Найны. – Разве я пользовался тобой, Найна?

На мгновение она утратила дар речи. О да, он именно пользовался. Он и сейчас ею пользовался, а она себя чувствовала так, будто ей кишки вытянули и развесили сушиться на ураганном ветру. Насколько она могла вспомнить, Фэн первый среди мужчин не спасовал перед Джозефом. Ей было ясно, что этот мужчина ни перед чем не спасует, и она решила поставить его на место.

– Да, – опуская глаза, ответила Найна. – Увы, да.

Джозеф стал что-то бурчать, а Нэнси нервно хихикнула.

– Ах, так? – сказал Фэн, указывая глазами на помятый чек, каким-то образом оставшийся в руке у Найны. – Интересно. Я бы мог поклясться, что все наоборот.

Найна облизнула губы. Он уже не шутил.

– Я думала, что делаю тебе одолжение, а не пользуюсь, – тихо произнесла она.

– Мне – одолжение? Позволив целовать тебя?

– Нет, я…

– Чек? Да, понятно. Но боюсь, что платить мне, как какому-то хлыщу, по повышенной таксе не такое уж одолжение. – Говорил он корректно, но в его голосе звучали ледяные нотки. – Я, конечно, понимаю, что тебя так воспитали, что ты воображаешь, будто у каждого человека своя цена, но в этом ты ошибаешься.

Неужели он говорит серьезно? Найна в недоумении потрясла головой, бросила взгляд на его надменно приподнятые брови, отметила гордо вскинутую голову. Казалось, что он говорит совершенно искренне. Но, черт, ведь взял же он эти деньги!

Она, всегда спокойная, почувствовала, что вскипает.

– Назвался груздем, так полезай в кузов, – огрызнулась она. – Тебя оказалось нетрудно купить.

Мне приходилось подбирать грибы и покрепче сидевшие.

– Найна! – Голос Джозефа прогремел с лестницы, как отбойный молоток, включенный на максимальную мощность. – Что, черт возьми, все это значит? Если ты этому типу должна деньги, отдай и гони его взашей. Если он тебе должен, я сам займусь этим. Но ни я, ни твоя мать не собираемся стоять тут на снегу и смотреть спектакль у моего подъезда…

Фэн впился пальцами в ее ладонь, и только это говорило Найне о том, что ее выпад насчет грибов попал в точку.

– Мистер Петрофф, – резко произнес он, оборвав поток слов Джозефа. – Найна должна мне только одно: извиниться передо мной. А я должен как следует поговорить с ней. Я, как и вы, хотел бы, чтобы каждый, не откладывая, исполнил свой долг.

Сейчас папа взорвется, подумала Найна, видя, что Джозеф надувает щеки, будто розовые шары. Она невольно восхищалась дерзостью Фэна. Но при виде того, как мать кусает губы и нервно сжимает руки у пояса, Найне на мгновение стало совестно.

На улице, на снегу, действительно было холодно. И, конечно, пора покончить с этой нелепой рождественской мистификацией. Даже если придется еще раз позволить Фэну делать, что он хочет…

Найна обернулась и подняла взгляд на родителей.

– Познакомьтесь, это Фэнтон Хардвик, – произнесла она в соответствии с предписанием этикета. – Фэн, это мои папа и мама, Нэнси и Джозеф Петрофф.

Джозеф прищурил глаза и разом преобразился. Уже не казалось, что он вот-вот взорвется. Его острый взгляд скользнул по Фэну.

– Хардвик? – произнес он. – Гм. Ну что ж. Заходите.

– Спасибо, – ответил Фэн. – Надеюсь, я не слишком некстати.

– С каких пор ты стал так щепетилен? – вполголоса проговорила Найна.

В ответ Фэн легонько шлепнул ее по ягодицам, а Джозеф тут же энергичным голосом сказал:

– Что вы, почему некстати? Мы ожидали молодого Виккери, он должен был ужинать у нас. Но этот осел дал себя захомутать и сообщил, что не сможет приехать. Я сказал, что слышать не хочу, но…

Спасла стрела Амура, подумала Найна, подавив неуместный истерический смешок. Столько хлопот, чтобы оградиться от ненавистных приставал, и вдруг оказывается, что жених этого года не явится к ним в гости! Выходит, зря она добивалась услуг от Фэна.