Мужчина моей мечты - [13]

— Я? Я ругаюсь из-за того, что ты не веришь, что тебя можно любить. — От расстройства Оля пошла к холодильнику, открыла его и долго разочарованно изучала его содержимое. — Все сожрали. Саранча.

— А что там было? — всхлипнула я. От избытка чувств я бы тоже не отказалась от какого-нибудь тортика.

— А пойдем, что ли, прогуляемся? — подмигнула мне Соловейка.

— До кафе?

— До кафе, — приложив палец к губам, кивнула она. Женька, измотанный целой неделей программирования, не воспринимал адекватно и радостно наши с Олькой побеги, так что уходили мы очень тихо и по одному…

Глава 4, в которой у меня появляется надежда

Матримониальные планы! Пусть отсохнет язык у той, кто скажет, что ей это все безразлично! Конечно, если в твоем паспорте стоит штамп во всю страницу, а на правой половине кровати еженощно храпит усталый, немного полноватый и начисто утративший охотничий азарт представитель мужской половины человечества, можно уже расслабиться и сказать, что замужество — совсем не панацея от всего на свете. Я также верю, что женщины, пережившие несколько браков и несколько разводов, уже относятся к маршу Мендельсона гораздо спокойнее. Он не занимает первое место в хит-параде женской души. Эти все повидавшие дамы знают, что мужчина, приносящий вам на блюдечке золотое кольцо, совершенно не стремится уменьшить количество ваших жизненных проблем. Даже скорее наоборот. У мужчины имеется совершенно четкий план, как усложнить, омрачить вашу жизнь, до краев наполнив ее скучными, рутинными обязанностями.

— Где моя чистая накрахмаленная рубашка?

— Почему кончились носки?

— Куда делась моя записная книжка, я вчера вечером держал ее в руках!

— Почему я должна знать, где твоя записная книжка?! — возмущенно орет Ольга на своего благоверного, природная рассеянность которого с годами только усугубляется. Также Женька считает, что имеет право на горячий ужин. И страшно обижается, когда ему дают вместо рябчиков в сметане остатки детской кашки. Это происходит почти каждый день, поскольку Ольга не собирается тратить свою жизнь на ежедневное приготовление рябчика в сметане.

— Мне что, делать больше нечего? — удивляется она.

Да, конечно, есть определенная вероятность того, что в один прекрасный день Женька хлопнет дверью и уйдет к той, у которой этих рябчиков (рубашек, носков и т. д.) полный холодильник — согласно теории Эйнштейна, вероятность есть на все и всегда — однако я очень хорошо знаю Олю Соловейка. Она — солнце, которое светит и днем, и ночью. Думаю, Женьке оно светит особенно по ночам. И потом, ее преданная любовь, ее способность встать рядом с Женькой в трудную минуту. Нет, думается мне, он не уйдет, даже если его будут заманивать омарами в кляре. Однако даже такой счастливый брак, как у моей Оли, — это гигантский труд (в основном Женин), огромное терпение (в основном Олино) и множество скандалов (примерно раз в три дня), когда происходит уточнение деталей.

— Ты ничего не делаешь, почему бы тебе не сходить на рынок самой? — интересуется Женя.

— Это не женское дело, и потом, чтобы ничего не делать дома с двумя маленькими детьми, надо иметь море сил! — ответствует Оля и в красках, с яркими деталями расписывает свой обычный день. Дальше они немного кричат друг на друга, потом немного кричат на детей, после чего Женька идет на рынок за овощами. И это, между прочим, один из лучших вариантов семейной жизни.

Я очень хорошо понимаю, что моя семейная жизнь с Михаилом, если бы всевышнему было бы угодно ее организовать, выглядела бы совершенно по-другому. Во-первых, я бы безропотно крахмалила рубашки и научилась наглаживать на брюках стрелки. Сам факт наличия его брюк в моем ведении заставил бы меня это делать. Само собой, я подавала бы ужины. Может, не рябчиков. Может, простую картошку с котлетами, но обязательно каждый вечер. И конечно, я бы старалась создавать нормальные условия для его отдыха от тяжелой институтской работы, старательно игнорируя тот факт, что он зарабатывает там меньше меня.

— Весь этот бред ты озвучиваешь только потому, что он еще на тебе не женился, — заверила меня Соловейка. — Шубина, даже любимому сыну ты готовишь всего три раза в неделю — в понедельник, среду и пятницу. И пожалуйста, не думай, что какой-то там штамп в паспорте может как-то изменить тебя до неузнаваемости.

— Не знаю, — задумчиво отвечала я, ковыряясь в тарелке с пирожным. — Если он и правда решит на мне жениться, это будет просто чудо.

— Вот! Это именно то, о чем я и говорю. Почему ты считаешь чудом замужество с престарелым учителем истории из университета, который ездит на «Жигулях» и считает себя пупом земли?

— Оля, очнись! Мне двадцать пять лет, и единственный мужчина, которому я не безразлична, — он. У меня есть образование, прекрасный сын, чудесная подруга, с которой можно пойти хоть на край света…

— Спасибо, — ухмыльнулась Ольга.

— На здоровье. У меня есть шесть соток земли, на которых я могу выращивать цветную капусту и сельдерей. Единственное, чего мне не хватает, — это собственной семейной жизни. Да, я хочу, очень хочу иметь штамп в паспорте. Я хочу отвозить на дачу рассаду на Мишиных «Жигулях». Я буду счастлива что-то там стирать. И мне все равно, что он старше меня на семнадцать лет.