Мужчина, которого предала женщина - [6]

Валентин очень сомневался, что Дарьяна отправится домой. Сегодня воскресенье, в офис ехать не надо, а Тихоплесов мог увезти ее в свои хоромы на Рублевском шоссе. Говорят, он совсем недавно развелся со своей юной женой и теперь свободен…

Но, вернувшись домой, Валентин застал жену на кухне. В халате и фартуке она стояла у мойки, чистым полотенцем протирая посуду. И даже не обернулась, когда он подошел к ней.

– Плохо, Полунин, очень плохо, – менторским тоном сказала она. – Нет у тебя порядка…

– Почему нет? – буркнул он. – Мама приходила, убиралась…

– Мама?! Значит, плохо убиралась.

– Это вряд ли.

– Ну, не знаю. Посуда не блестит, пыль на полках…

– Мы будем обсуждать мою маму?

– А ты предлагаешь обсудить меня? – обернувшись к мужу, язвительно улыбнулась она.

– Может, и предлагаю… Почему ты шла под ручку с Тихоплесовым? – угрюмо спросил он.

– Не вижу в этом ничего предосудительного, – отрезала она.

– Ты летела с ним в одном самолете.

– И что?

– Ты жила в одном с ним отеле.

– Да, но в разных номерах… Или ты сомневаешься? – Дарьяна осуждающе сощурила глаза.

– Нет, но… – замялся Валентин.

– Что – но? Если ты меня в чем-то подозреваешь, так и скажи… Ну, будь мужчиной! – Она не просто требовала, она провоцировала.

– Что сказать? – стушевался он.

– Ну, что я проводила время в одном номере со своим боссом. Ну, чего ты молчишь? Или ты не мужчина?

– Так, может, и не было ничего, – совершенно растерялся Валентин.

– А если было?

– Да нет, не было…

– Тогда чего ты меня терроризируешь?

– Я не терроризирую…

– Ну да, чтобы терроризировать, хотя бы характер нужно иметь. – Ее губы скривились в пренебрежительной ухмылке. – А где твой характер, Полунин? Почему ты не можешь говорить прямо?

– А ты можешь?

– Это не украшает человека, когда он отвечает вопросом на вопрос. Но и за отговорками прятаться тоже некрасиво, поэтому я скажу прямо. Мы с Тихоплесовым были на оружейном симпозиуме. Да, во Франции. Да, в Марселе. Да, в июне. Да, купались в море. Да, купались, но вместе не спали. Этого не было. Ты должен мне верить. – Дарьяна пристально посмотрела на Валентина, и он не выдержал, отвел глаза. – Ответ исчерпывающий?

– Э-э… А почему ты шла с ним под ручку?

– Я не шла с ним под ручку, как ты говоришь. Я просто опиралась на него. Ты должен был заметить, что мой багаж был немного тяжеловат для женщины.

– Он мужчина, он мог бы помочь.

– Он предлагал мне помощь, но я отказалась. Ты же знаешь, я не люблю, когда кому-то что-то должна, – с мягкой улыбкой, но жестким тоном отрезала Дарьяна.

– Знаю.

– И еще, если я тебе вдруг изменю, ты узнаешь об этом первым.

– Э-э… Но ты же не изменишь?

– Ты в этом уверен? – Голос ее прозвучал тихо, но при этом оглушающе.

– Ну, ты же меня любишь.

– Люблю, – не раздумывая, ответила Дарьяна.

И это успокоило Валентина. Но и разговаривать с женой больше не хотелось. После мажорной ноты вновь могла последовать минорная, а он и без того уже истерзал себя переживаниями. Он решил просто спрятаться от Дарьяны, ушел в комнату, чтобы побыть немного в тишине, собраться с мыслями. А потом он пойдет на кухню, они вместе будут готовить ужин, который затем запьют бутылочкой-другой вина.

Валентин устало опустился в кресло, смахнул с журнального столика пульт дистанционного управления, включил телевизор. Он нуждался в тишине, но это вышло у него автоматически.

На экране он увидел молодого, суровой внешности мужчину, черноволосого, с крупными залысинами. Среднего роста, худощавый, футболка на нем тесноватая, но не видно выпирающих мышц. Но при этой, казалось бы, неказистой комплекции мужчина производил впечатление физически очень сильного человека. Было в нем нечто такое, что настраивало на эту мысль. Лицо овальное, черты мягкие, но при этом казалось, что характер у него жесткий, колючий. И взгляд у него дерзкий, норовистый, крепкий и едкий, как концентрированная серная кислота. Смотрел он на мир хмуро, исподлобья. И враждебно. Хотя, как это ни странно, агрессии в нем не чувствовалось. Сила характера присутствовала, а наступательная злоба – нет.

Голова у парня опущена, руки сведены внизу живота, на запястьях Валентин заметил браслеты наручников.

«Капитан армейского спецназа Илья Цаплин обвиняется в убийстве шестерых мирных жителей Чечни». – Обличающий голос за кадром объяснил ему, что это за человек и почему он находится под арестом.

Тут же на экране высветился следующий персонаж, такой же невысокий и худощавый парень. Волосы рыжие, коротко постриженные, но видно, что жесткие и мелкокучерявые. Верхушка головы широкая, но форма ее треугольная, и подбородок необыкновенно узкий. Черты лица мелкие, необычно резкие, нос длинный, заостренный. Что-то лисье в этом человеке, хитрое, ненадежное. Некрасивая внешность, можно даже сказать, уродливая, но его это, казалось, ничуть не смущало. Взгляд у него задиристо-наплевательский, на губах ядовито-брезгливая улыбка. Он презирал весь мир, но только не себя.

Вслед за ним камера показала немолодого уже мужчину, среднего роста, сухощавого, крепкого, поджарого, в отличной физической форме. Этот относился к своему подневольному положению с философским спокойствием, и казалось, думал только о том, чем будут его сегодня кормить на ужин, а все остальное – пустяки, даже то, что его позорят на всю страну. В глазах легкая ирония, на губах спокойная улыбка, которой он высмеивал свою беду.