Мужчина, которого нельзя забыть - [4]

– Расскажи лучше о себе, – сменил тему Габриель. – Чем ты зарабатываешь на жизнь? Если я правильно помню, ты хотела стать ветеринаром или политиком. Помню твои размышления о том, как сделать мир лучше и добрее.

На щеках Лары появился багровый румянец, когда она вспомнила их долгие, жаркие дискуссии. При том, что она всегда была самой красноречивой из всех. Но в шестнадцать лет кажется, что ты все знаешь лучше всех. Ты можешь даже убедить себя в том, что старшеклассник влюбился в тебя, когда на самом деле он всего лишь согласился с тобой потанцевать.

– Я не стала ни ветеринаром, ни политиком, – призналась Лара. – Решив, что в одиночку мир лучше не сделать, я стала библиотекарем.

– Помню, ты всегда была страстной поклонницей литературы.

Лара не знала, что означает ухмылка на его лице, но она обратила внимание на слово «страстной». Неужели он и правда считал ее такой? От этой мысли сердце снова забилось учащенно.

– Обрабатывать каждый день запросы самых разных студентов – занятие, далекое от литературы, – пояснила она.

– Но тебе же нравится твоя работа? – спросил Габриель, поднимая темные брови. – В общем, я рад, что ты нашла свою стезю. Так и должно было случиться, учитывая, с какой страстью ты отдаешься делу.

Глава 2

Лара чувствовала, как все внутри ее горит от этих слов. Она ощущала на себе его пристальный взгляд, и ей становилось не по себе. Нужно было срочно направить разговор в нужное ей русло.

– А ты по-прежнему занимаешься финансами? – спросила она.

– Так точно, – улыбнулся Габриель.

– Что конкретно ты делаешь? Ну, у тебя же есть должность?

Вместо ответа, он встал со стула. Вероятно, эти вопросы выбивали его из колеи.

– Я главный директор по управлению рисками. То есть я провожу анализ риска и дохода для финансовых компаний и банков.

– Ух ты, – только и смогла произнести Лара. От его объяснения ей не стало понятнее, чем он занимается. – Звучит очень сложно.

– Разве? – спросил Габриель. Над его скулой еле заметно дрогнул мускул. – Тогда советую тебе просто не думать об этом.

– Хочешь сказать, что мне не дано это понять?

Габриель выдохнул:

– Сколько я тебя помню, ты всегда воспринимала мои реплики близко к сердцу.

Пока Лара обдумывала смысл его слов, Габриель подошел к ней, наклонился и взял ее руки в свои. Затем он потянул ее к себе, чтобы она встала. Нахлынувшие на нее чувства невозможно описать словами. Она не знала, что делать – впадать в панику или радоваться происходящему. Тысячу раз она представляла себе, как он трогает ее, обнимает, прижимает к себе. Даже душераздирающее воспоминание о его отказе не могло прервать полет ее фантазий.

Но как бы ни был ей приятен этот жест, в его голубых глазах она видела тревогу.

– Расскажи мне о Шоне, – тихо попросил он.

Она услышала, как нелегко ему было произнести имя погибшего друга.

Окончательно убедившись, что дело все-таки не в ней, Лара нервно сглотнула. Говорить о Шоне было тяжело – слишком свежа была рана утраты.

– Что ты хочешь знать?

Габриель держал ее за руки, и ей совсем не хотелось высвобождаться. Она ощущала идущее от него тепло, и ей становилось спокойно. Только такой мужчина, как он, мог предоставить ей столь чувственную, нежную защиту. Она заметила венку, пульсирующую у него на лбу.

– Как он заразился? – спросил Габриель почти шепотом. – Неужели волонтерам не делают прививки перед тем, как отправить в эти забытые богом места?

– Конечно, делают, – ответила Лара. Ее тронула интонация, с которой он говорил о Шоне. Было видно, что он до сих пор сильно привязан к ее любимому брату. – Ему сделали все необходимые уколы, он прошел все обследования. Как ты знаешь, разносчиками малярии являются зараженные москиты. Уже после смерти Шона в его москитной сетке обнаружили дырку. К сожалению, у благотворительных организаций часто не хватает денег на новую экипировку.

– Ему дали рваную москитную сетку? – переспросил Габриель с нотками раздражения в голосе. Он отпустил руки Лары и сделал несколько шагов в сторону.

Ее трогало трепетное отношение Габриеля к Шону, но вновь переживать все это было нелегко. Лара сложила руки на груди и грустно кивнула:

– Выходит, так.

Словно борясь с нахлынувшей яростью, он принялся ходить по кухне. Затем, снова подойдя к Ларе, неожиданно спросил:

– Но как можно было быть таким идиотом?

– Что?

Внезапная грубость его вопроса ошеломила Лару. С таким же успехом он мог просто дать ей пощечину.

– Почему Шон не подумал о последствиях? Не потому ли, что он всегда сначала думал о других, а о себе в последнюю очередь? Неудивительно, что он стал волонтером. Кто бы знал, чем все это закончится! – Его голубые глаза горели злостью. А через несколько секунд взгляд Габриеля словно опустел. – Шону легко давались математика и точные науки. Он мог бы стать инвестором или финансовым аналитиком высшего ранга. Он мог заработать столько денег, сколько бы захотел. Но нет. Вместо этого он стал волонтером. В мире, где люди грызут друг другу глотки за любую мелочь, он предпочел заботиться о других. Прости меня, но в наше время это верный путь в бездну. – Он обхватил голову руками, взъерошивая волосы. – Видит бог, сколько раз я говорил ему об этом. Но Шон был слишком уверен в правильности выбранного пути.